[10] Для каждого из видов суждений цель одного суждения служит предположением или условием совершения другого, причем предположения учитываются в форме результата. Но и каждое из суждений в научной теории предстает в форме результата.[11] Твардовский результатом суждения считал истинностное значение, тогда как процесс суждения относил к психологии; можно предположить, что какое-то время Айдукевич полагал результатом суждения его смысл, используя для его экспликации понятие коннотации Милля, но много позже ввел понятие коденотации; как первое, так и второе суть процессы, соответствующие, как кажется, реальному и номинальному суждению соответственно.

Направление рассуждений Лесьневского со всей силой отражено в его трактовке суждения, направление записи которого противоположно направлению следования частей материи суждения, о чем свидетельствует форма записи "АОb"; очевидно, что суждение «по Лесьневскому» следует отнести к номинальному типу суждения. Поскольку номинализм Лесьневского не направлен к результату процесса суждения и довольствуется семантической однородностью частей суждения, то его теория суждений, приспособленная к логическим нормам и названная Прототетикой, расстраивается в бесконечность. Но и Онтология Лесьневского, призванная обосновать экзистенциальный аспект предмета суждения в виде результата, усматривает таковой в процессе существования самого предмета. Можно сказать, что Лесьневский был логиком в метафизике.

Другое главное действующее лицо в Школе - Я. Лукасевич, напротив, был метафизиком в логике. Стремившийся придать философии статус строгой научной дисциплины, образец которой он видел в творчестве Лейбница и схоластов, Лукасевич считал объектом "научной метафизики" необходимые отношения, например, причинности и изучал их дедуктивным методом. Выполнение этих отношений ассоциировалось им с истинностными оценками суждений, или более широко - с логикой. Поиск элементарных отношений привел его к разложению истинностного значения, поскольку элементарные отношения искались им прежде всего в сфере экстралингвистической (ревизия в метаязыке принципа исключенного среднего); аналогично и силлогистику Аристотеля Лукасевич [1956] считал "теорией отношений A, E, I и O в сфере общих терминов", которая приобретает логический характер при условии соединения этих отношений, т.е. суждений логическими функторами.

В первом поколении Школы развитие логических исследований проходило по линии процессы - результаты. С учетом того, что полученный результат должен был предстать в языковом одеянии, а каждый из исследователей научный результат усматривал с точки зрения той теории, которую развивал, то и результат этот - будь-то суждение у Твардовского, смысл у Айдукевича, предмет в мереологической трактовке у Лесьневского, или теория необходимых отношений у Лукасевича - этот результат оказывался представленным по-разному. Исходной позицией в этих поисках было суждение. Твардовский [1991] писал: "Ведь суждение является как бы центральным пунктом всякой деятельности сознания, которой занимается логика, и от способа, каким окончательно будет сформулирована наука о суждениях, зависит формулирование прочих многочисленных логических утверждений" (С.71) С точки зрения теории суждений в результате оказывался эксплицированным или истинностнозначный аспект, или экзистенциальный. Наибольшие трудности философы испытывали с последним, в чем можно убедиться на примере Лесьневского, которому пришлось с учетом логических требований создавать отдельную теорию - Онтологию, тогда как Лукасевич разложил "истину" "ничтоже сумяшеся". Короче говоря, учет материи суждения, или более широко - языка требовал нахождения синтаксических эквивалентов (в виде результатов) семантических процессов обозначения, выполнения, определения. Тарский, будучи математиком, имел дело не с реальностью, а с концептуальными структурами, для которых результат математических операций всегда был определен, т.е. существовал математически. Именно эти структуры, точнее определенные в них результаты были для Тарского первичными, а приведшие к ним процессы следовало определить. Сделать это можно было основываясь на несомненном результате, каковым была "истина", результате, дефинитивно равнозначном некоему процессу, названному Тарским выполнением. Однако этот результат - "истина" - оказался универсальным относительно предметной области в том смысле, что стало возможным утверждать собственную истину или ложь, т.е. прийти к противоречию. Ограничение предметной области Тарский провел в одном пункте: он окончательно разделил процессы и результаты, причем само определение "истины", дефинитивно равнозначное понятию "выполнения", отнес к разряду процессов.

Представленная здесь схематично методология истинного высказывания является ничем иным, как философией языка. Поэтому проведенное Тарским разграничение предметной области проходило по территории языка: семантические процессы именования, выполнения и определения были отнесены к одной языковой сфере, названной метаязыком, а результаты, прежде всего сферы экстралингвистической, в их языковом одеянии - к другой, называемой предметным или объектным языком.