Крайний эмпиризм может быть охарактеризован как взгляд, согласно которому методологически правомочное познание выражается эмпирическими предложениями, умеренный эмпиризм - эмпирическими и аналитическими предложениями, умеренный априоризм состоит из предложений всех трех видов, а крайний априоризм - из предложений аналитических и синтетических a priori. Очевидно, что радикальный конвенционализм не может быть квалифицирован ни как крайний эмпиризм, ни как априоризм и занимает положение среди версий умеренных. Наличие в языке аксиоматических и дедуктивных директив значения свидетельствует несомненно об априорном характере познания, о чем неоднократно говорил сам автор концепции радикального конвенционализма, подчеркивая, что его конвенционализм отличается от конвенционализма Пуанкаре, считавшего аксиомы ни истинными, ни ложными, но удобными (commodes). Свою позицию в вопросе трактовки априорных положений Айдукевич сближает с позицией Канта. Он пишет: "Мы же, наоборот, склонны назвать эти принципы и интерпретации истинными, поскольку они входят в наш язык. Наша позиция не возбраняет нам признать одно или другое фактом, несмотря на то, что мы указываем на зависимость эмпирических суждений от выбранного понятийного аппарата, а не только от первичного материала опыта. В этом пункте мы приближаемся к коперниканскому замыслу Канта, согласно которому эмпирическое познание зависит не только от эмпирического материала, но также от состава категорий, при помощи которых этот материал обработан ([1934b],S.194). Сближение позиций еще не означает их совпадения и Айдукевич оговаривает отличие радикального конвенционализма от взглядов Канта. Кант считал, что категории жестко связаны с природой человека (хотя и могут изменяться), а понятийный аппарат гибок. Согласно Канту образ мира составляется из чувственных данных, упорядоченных посредством форм воображения и категорий, тогда как в радикальном конвенционализме образ мира сконструирован из абстрактных элементов (значений), а чувственные данные после выбора понятийного аппарата лишь уточняют, конкретизируют этот образ.[22] Много позже, в [1953] Айдукевич отмечал, что предложения, диктуемые аксиоматическими и дедуктивными директивами значений могут пониматься как аналитические предложения. В этом случае радикальный конвенционализм можно интерпретировать как версию умеренного эмпиризма: аналитические предложения + предложения, диктуемые эмпирическими директивами значения. Это допущение основано на частном замечании Айдукевича в том периоде творчества, когда радикальный конвенционализм им был отброшен и оно носит здесь единственно характер предположения.[23] Учитывая дальнейшую эволюцию взглядов Айдукевича можно предположить, что он задавался вопросом - играют ли априорные факторы в формировании эмпирического познания существенную роль, или же их можно совершенно исключить. В конечном счете Айдукевич пришел к интерпретации познания в духе крайнего эмпиризма.



§ 4. В направлении крайнего эмпиризма.



Со временем концепция радикального конвенционализма,представленная главным образом в работах "О значениивыражений"(1931) и "Язык и значение"("Sprache undSinn")(1934a) была Айдукевичем оставлена. Стержнем этойконцепции была инвариантность правил смысла или директивзначения относительно замены одного равнозначного выражениядругим. Принимал Айдукевич и обращение этого положения: еслиправила смысла инвариантны относительно замены выражений, тоэти выражения равнозначны. Оба утверждения позволялисформулировать "дефиницию отношения равнозначностивыражений, которая гласила, что два выражения в языке Jравнозначны всегда и только, когда правила смысла этогоязыка инвариантны относительно замены этих выражений, т.е. -что одно и то же - когда правила смысла языка говорят ободном из этих выражений тоже, что и одругом" (Ajdukiewicz [1964], S.397).

Предположительно в 1935 г. в устном разговоре сАйдукевичем А.Тарский высказал упрек в адрес приведеннойдефиниции. Он сводился к следующей умозрительнойконструкции. Рассмотрим язык (естественно, замкнутый исвязанный), в котором в силу аксиоматических директивзначения обязательны два предложения: A № B и B № A. Если вэтом языке приняты правила доказательства исчисленияпредикатов с равенством, то легко видеть, что правила смыслатакого языка инвариантны относительно перестановок, т.е.замен постоянных A и B. Тогда принятая дефиницияравнозначности предписывала бы термины A и B считатьравнозначными. Однако согласно аксиомам A № B и B № A этитермины обладают различной денотацией. Таким образом, врассматриваемом языке оказались бы два термина с одним и темже значением, но с различной денотацией, что, конечно,Айдукевич принять не мог. В этом случае инвариантностиправил смысла недостаточно для формулирования дефиницииравнозначности и вся концепция замкнутых и связанных языковтерпит крах, в частности утверждение, что матрицаязыка J и его понятийный аппарат взаимно определимы. Вконечном счете Айдукевич [1953] признал, что замкнутые и связанныеязыки являются "бумажной фикцией" (S.175). Отбрасываяэту "бумажную фикцию Айдукевич отбросил также и ееэпистемологическое следствие - радикальный конвенционализм.