На этой трансцендентальной видимости наших психологических понятий
основываются еще три диалектических вопроса, составляющих настоящую цель
рациональной психологии и разрешимых только предыдущими исследованиями; это
вопросы: 1) о возможности общения души с органическим телом, т. е. об
анимализме и состоянии души при жизни человека; 2) о начале этого общения,
т. е. о душе во время рождения и до рождения человека; 3) о конце этого
общения, т. е. о душе во время смерти и после смерти человека (вопрос о
бессмертии).

Я утверждаю, что все затруднения, предполагаемые при постановке этих
вопросов и как догматические возражения выдаваемые за более глубокое
проникновение в природу вещей, чем то, какое доступно обыденному рассудку,
объясняются лишь иллюзией, побуждающей нас гипостазировать то, что
существует только в мыслях, и принимать его в том же качестве, что и
действительный предмет, находящийся вне мыслящего субъекта, а именно
считать протяжение, которое есть не что иное, как явление, свойством
внешних вещей, существующим и помимо нашей чувственности, а также принимать
движение за действие вещей, действительно происходящее само по себе и
помимо наших чувств. В самом деле, материя, общение которой с душой
возбуждает столько сомнений, есть не более как одна лишь форма или
некоторый способ представления о неизвестном предмете через то созерцание,
которое называется внешним чувством. Вне нас, конечно, может существовать
нечто такое, чему соответствует это явление, называемое нами материей;
однако в том же качестве, что и явление, оно находится не вне нас, ;>
исключительно в нас, как наша мысль, хотя эта мысль посредством указанного
чувства представляет его находящимся вне нас. Следовательно, материя
означает не особый вид субстанции, совершенно разнородный и отличный от
предмета внутреннего чувства (души), а только неоднородность явлений
предметов (которые сами по себе нам неизвестны), представления о которых мы
называем внешними в отличие от тех, которые мы относим к внутреннему
чувству, хотя эти внешние явления принадлежат только мыслящему субъекту,
точно так же как и все остальные мысли, с той лишь разницей, что они
обладают следующим обманчивым свойством: так как они представляют предметы
в пространстве, то они как бы отделяются от души и кажутся витающими вне
ее, между тем как само пространство, в котором их созерцают, есть не что
иное, как представление, слепок с которого в том же качестве не может
находиться вне души. Таким образом, вопрос ставится уже не об общении души
с другими известными и чужеродными субстанциями вне нас, а только о связи
представлений внутреннего чувства с модификациями нашей внешней
чувственности и о том, каким образом они связываются друг с другом согласно
постоянным законам, так что они соединяются в одном опыте.

Пока мы рассматриваем и внутренние и внешние явления только как
представления в опыте, мы не находим ничего нелепого или странного в
общении между этими двумя видами чувств. Но если мы гипостазируем внешние
явления, рассматривая их уже не как представления, а как вещи, существующие
также и вне нас, и сами по себе с теми же свойствами, какие им присущи в
нас, и их действия в отношении друг к другу, присущие им как явлениям,
ставим в связь со своим мыслящим субъектом, то действующие причины вне нас
приобретают такой характер, который не согласуется с их воздействием на
нас, так как он относится только к внешнему чувству, а это воздействие- к
внутреннему чувству, между тем эти чувства в высшей степени разнородны,
хотя и соединены в одном субъекте. В самом деле, в мире внешних явлений нет
никаких иных внешних действий, кроме перемен места, и никаких сил, кроме
тяготений (Bestrcbungen), которые сводятся к отношениям в пространстве как
своим следствиям. В нас же действия суть мысли, между которыми нет никаких
отношений места, движения, фигуры или пространственных определений вообще,
и мы совершенно теряем путеводную нить причинной связи в действиях, которые
должны отсюда проявляться во внутреннем чувстве. Однако нам следует
помнить, что тела суть не предметы сами по себе, находящиеся перед нами, а
только явления неизвестно какого предмета и что движение есть не действие
этой неизвестной причины, а только явление ее влияния на наши чувства;
следовательно, тела и движения не находятся вне нас, а суть лишь
представления в нас, стало быть, движение материи не произв