-Однако он не принял в расчет, что если бы даже мы и
признали душу простой сущностью, поскольку в ней нет ничего многообразного,
[составные части] которого существовали бы вне друг друга, стало быть, в
ней нет никакой экстенсивной величины, все же нельзя отрицать у нее, как и
у всего существующего, интенсивной величины, т. е. степени реальности в
отношении всех ее способностей и вообще всего того, что составляет [ее]
существование, а эта интенсивная величина может убывать через бесконечное
множество меньших степеней, и, таким образом, предполагаемая субстанция
(вещь, постоянность которой еще вовсе не доказана) может превратиться в
ничто если не путем деления, то путем постепенного ослабления (remissio) ее
сил (стало быть, путем истощения, если можно воспользоваться здесь этим
выражением). Ведь даже сознание всегда имеет степень, которая может быть
еще уменьшена, следовательно, тем же свойством обладают также самоосознание
и все прочие способности.-Таким образом, постоянность души, поскольку душа
есть предмет только внутреннего чувства, остается недоказанной и даже
недоказуемой; правда, ее постоянность при жизни, когда мыслящее существо
(как человек) есть предмет также внешних чувств, вполне очевидна, но для
рациональной психологии этого недостаточно, так как она стремится доказать
из одних лишь понятий абсолютную постоянность души даже и после смерти.

Если мы возьмем приведенные выше положения в синтетической связи, как их и
следует брать в рациональной психологии как системе, считая их
действительными для всех мыслящих существ, и если, исходя из категории
отношения, а именно из положения, что все мыслящие существа, как таковые,
суть субстанции, мы рассмотрим весь ряд их в обратном порядке, пока не
замкнется круг,-то мы в конце концов обнаружим существование этих мыслящих
существ, которое они в этой системе [рациональной психологии] не только
сознают независимо от внешних вещей, но и могут определять сами из себя (в
отношении постоянности, которая необходимо принадлежит к отличительным
признакам субстанции). Отсюда, однако, следует, что для этой
рационалистической системы неизбежен идеализм, по крайней мере
проблематический, и если существование внешних вещей вовсе не требуется для
определения нашего собственного существования во времени, то существование
внешних вещей допускается нами совершенно безосновательно и в пользу его
нельзя привести никакого доказательства.

Если же мы будем действовать аналитически, полагая в основу я мыслю как
суждение, уже заключающее в себе существование, как данное, стало быть,
модальность, и расчленим его, чтобы узнать его содержание, т. е. узнать,
определяет ли и как именно определяет это Я свое существование в
пространстве или во времени посредством одного лишь этого суждения,-то
положения рациональной психологии будут начинаться не с понятия мыслящего
существа вообще, а с действительности, и из способа, каким действительность
мыслится по устранении из нее всего эмпирического, мы выведем все, что
вообще присуще мыслящему существу, как это показывает следующая таблица:

1. Я мыслю

2. как субъект.

3. как простой субъект,

4. как тождественный субъект во всяком состоянии своего мышления.

'Так как во втором положении не определяется, могу ли я существовать и
мыслиться только как субъект, а не как предикат чего-то другого, то понятие
субъекта взято здесь только в логическом смысле и вопрос, следует ли
разуметь под ним субстанцию или нет, остается нерешенным. Однако в третьем
положении абсолютное единство апперцепции, простое Я, в представлении, к
которому относится всякое соединение или разделение, составляющее мышление,
имеет и само по себе важное значение, хотя мне ничего не известно о
свойствах субъекта или его субсистенции. Апперцепция есть нечто реальное, и
ее простота заключается уже в ее возможности. Но в пространстве нет ничего
реального, что было бы простым; в самом деле, точки (единственное простое,
что есть в пространстве) суть лишь границы, а не нечто такое, что само
служит как часть для образования пространства. Отсюда следует, что исходя
из материализма нельзя объяснить мою природу как природу только мыслящего
субъекта. Но так как в первом суждении, где мое существование
рассматривается как данное, не сказано, что всякое мыслящее существо
существует (это было бы суждением также об абсолютной необходимости, и,
следовательно, оно утверждало бы слишком много о них), а говорится только,
что я, поскольку мыслю, существую, то оно есть эмпирическое суждение и
содержит в себе определимость моего существования только в отношении моих
представлений во времени.