Полагать треугольник и в то же время
отрицать [в нем] три угла - противоречиво; но отрицание треугольника вместе
с его тремя углами не заключает в себе никакого противоречия. То же самое
относится и к понятию абсолютно необходимой сущности. Если вы отвергаете ее
существование, то вы отвергаете самое эту вещь вместе со всеми ее
предикатами; откуда же здесь может возникнуть противоречие? Вовне нет
ничего, чему бы [это] противоречило, так как эта вещь не должна обладать
внешней необходимостью; внутренне также ничего нет, [чему бы это
противоречило], так как, отвергнув самое вещь, вы вместе с тем отвергли и
все внутреннее [в ней]. Суждение Бог всемогущ есть суждение необходимости.
Полагая божество, т. е. бесконечную сущность, нельзя отрицать
всемогущество, понятие которого тождественно с понятием божества. Но если
вы говорите, что Бога нет, то не дано ни всемогущества, ни какого-нибудь
другого из его предикатов, так как все они отвергаются вместе с субъектом,
и в этой мысли нет ни малейшего противоречия.

Итак, вы видите, что, если я отвергаю предикат суждения вместе с субъектом,
никогда не может возникнуть внутреннее противоречие, каков бы ни был
предикат. Для вас остается лишь один выход- утверждать, что есть субъекты,
которые вовсе нельзя отрицать и которые, следовательно, должны оставаться.
Однако это было бы равносильно утверждению, что есть безусловно необходимые
субъекты, а между тем правильность именно этого предположения я и подверг
сомнению, и возможность его вы собирались доказать. Действительно, я не
могу составить себе ни малейшего понятия о вещи, которая в случае отрицания
ее вместе со всеми ее предикатами оставила бы за собой противоречие, а
кроме противоречия я, исходя из одних лишь чистых априорных понятий, не
имею никакого иного признака невозможности.

Вопреки всем этим обидам соображениям (которых не может отвергнуть ни один
человек) вы бросаете мне вызов, ссылаясь на один случай как на фактическое
доказательство того, что все же существует одно, и притом только одно, это
понятие: небытие или отрицание его предмета внутренне противоречиво, и это
есть понятие всереальнейшей сущности. Вы говорите, что она заключает в себе
всю реальность и что вы имеете полное основание допускать такую сущность
как возможную (с чем я пока соглашаюсь, хотя отсутствие противоречия в
понятии далеко еще не служит доказательством возможности предмета). Но
всякая реальность включает в себя также и существование; следовательно,
существование входит в понятие возможной вещи. Если эта вещь отрицается, то
отрицается внутренняя возможность ее, что противоречиво.

Я отвечаю: вы впали в противоречие уже тогда, когда ввели понятие
существования, под каким бы именем оно ни скрывалось, в понятие вещи,
которую вы собирались мыслить лишь как возможную. Если позволить вам это,
то внешне вы выиграли игру, между тем как на деле вы ничего не сказали, так
как это лишь тавтология. Я спрашиваю вас: есть ли суждение такая-то вещь
(которую я, какова бы она ни была, допускаю вместе с вами как возможную)
существует аналитическое или синтетическое? Если оно аналитическое, то
утверждением о существовании вещи вы ничего не прибавляете к вашей мысли о
вещи; но в таком случае или ваша мысль есть сама эта вещь, или же вы
предполагаете, что существование принадлежит к возможности вещи, и затем
уверяете, будто о [ее] существовании вы заключили из [ее] внутренней
возможности, а это есть лишь жалкая тавтология. Слово реальность, которое в
понятии вещи звучит иначе, чем существование в понятии предиката, здесь не
помогает. В самом деле, если вы называете всякое полагание (независимо от
того, что вы полагаете) реальностью, то вы уже в понятии субъекта полагали
вещь со всеми ее предикатами, принимая ее как действительную, и в предикате
только повторяете это. Если же вы признаете, как и должен это признавать
каждый разумный человек, что все суждения о существовании синтетические, то
как же вы тогда утверждаете, что предикат существования нельзя отрицать без
противоречия? Ведь это преимущество присуще только аналитическому суждению,
отличительный признак которого именно на этом и основывается.

Я надеялся бы прямо свести на нет эти бесплодные хитросплетения точным
определением понятия существования, если бы я не заметил, что иллюзия,
возникающая от смешения логического предиката с реальным (т. е. с
определением вещи), не преодолевается почти никаким поучением. Логическим
предикатом может служить все, что угодно, даже субъект может быть
предикатом самого себя, ведь логика отвлекается от всякого содержания. Но
определение есть предикат, который прибавляется к понятию субъекта и
расширяет его, следовательно, оно уже не должно содержаться в нем.

Ясно, что бытие не есть реальный предикат, иными словами, оно не есть
понятие о чем-то таком, что могло бы быть прибавлено к понятию вещи.