Многообразие правил и единство принципов в самом деле требуются
разумом для того, чтобы привести рассудок в полное согласие с самим собой,
подобно тому как рассудок подводит многообразное [содержание] созерцания
под понятия и тем самым придает многообразию связность. Однако такое
основоположение не предписывает объектам никакого закона и не содержит в
себе основания возможности вообще познавать и определять объекты, как
таковые. Оно только субъективный закон управления тем, чем располагает наш
рассудок, закон, требующий, чтобы мы путем сравнения рассудочных понятий
сводили общее применение их к возможно меньшему числу их, но это не дает
нам права придавать указанному правилу также объективную значимость и
требовать от самих предметов такого согласия, которое было бы удобно нашему
рассудку и содействовало бы его расширению. Короче говоря, вопрос состоит в
следующем: содержит ли разум a priori, сам по себе, т. е. чистый разум,
синтетические основоположения и правила и каковы могут быть эти принципы?

Формальный и логический образ действия разума в умозаключениях уже в
достаточной степени указывает, на каком основании будет покоиться его
трансцендентальный принцип в синтетическом познании посредством чистого
разума.

Во-первых, умозаключение направлено не на созерцания, чтобы подводить их
под правила (как это делает рассудок посредством своих категорий), а на
понятия и суждения. Следовательно, если чистый разум и направлен на
предметы, то все же он не имеет непосредственного отношения к ним и к
созерцанию их, а относится только к рассудку и его суждениям, которые уже
прямо обращаются к чувствам и их созерцаниям, чтобы определять их предмет.
Следовательно, достигаемое разумом единство не есть единство возможного
опыта, а существенно отличается от последнего как единства, достигаемого
рассудком. Основоположение, согласно которому все, что происходит, имеет
причину, вовсе не есть положение, познаваемое и предписываемое разумом. Оно
делает возможным единство опыта и ничего не заимствует из разума, который
без этого отношения к возможному опыту, исходя из одних лишь понятий, не
мог бы предписать такого синтетического единства.

Во-вторых, разум в своем логическом применении ищет общее условие своего
суждения (вывода), и само умозаключение есть не что иное, как суждение,
построенное путем подведения его условия под общее правило (большая
посылка). Так как это правило в свою очередь становится предметом такой же
деятельности разума и потому должно искать условия для условия (посредством
просиллогизма), восходя настолько, насколько это возможно, то отсюда ясно,
что собственное основоположение разума вообще (в его логическом применении)
состоит в подыскивании безусловного для обусловленного рассудочного знания,
чтобы завершить единство этого знания.

Но это логическое правило может сделаться принципом чистого разума только
при допущении, что если дано обусловленное, то вместе с тем дан (т. е.
содержится в предмете и его связях) и весь ряд подчиненных друг другу
условий, который поэтому сам безусловен.

Но такое основоположение чистого разума совершенно очевидно имеет
синтетический характер, так как обусловленное аналитически относится к
какому-нибудь условию, но вовсе не к безусловному. Из этого основоположения
должны возникать также различные синтетические положения, совершенно
неизвестные чистому рассудку, так как он имеет дело только с предметами
возможного опыта, знание и синтез которых всегда обусловлены. Если
безусловное действительно существует, то его можно особо рассматривать с
точки зрения всех определений, которые отличают его от всего
обусловленного, поэтому оно должно дать материал для некоторых априорных
синтетических положений.

Однако основоположения, вытекающие из этого высшего принципа чистого
разума, должны быть трансцендентными в отношении всех явлений, т. е.
эмпирическое применение этого принципа никогда не может быть адекватным
ему. Следовательно, этот принцип совершенно отличается от всех
основоположений рассудка (применение которых полностью имманентно, так как
предметом их служит только возможность опыта). В трансцендентальной
диалектике перед нами стоит задача разрешить следующие вопросы: имеет ли
основоположение, согласно которому ряд условий (в синтезе явлений или же
мышления, направленного на вещи вообще) простирается до безусловного,
объективную истинность или нет и какие следствия вытекают из него для
эмпирического применения рассудка? Или, быть может, такого объективно <