Следовательно, или противоречие с разумом, который
требует безусловного, должно оставаться, или безусловное должно быть дано
вне ряда в умопостигаемом, необходимость которого не требует и не допускает
никакого эмпирического условия и, стало быть, в отношении к явлениям
безусловно необходима.

На эмпирическое применение разума (в отношении условий существования в
чувственно воспринимаемом мире) не влияет допущение чисто умопостигаемой
сущности, а на основании принципа полной случайности это применение
восходит от эмпирических условий к более отдаленным условиям, которые
всегда опять-таки эмпирические. Точно так же и это регулятивное
основоположение не исключает допущения находящейся вне ряда умопостигаемой
причины, когда дело идет о чистом применении [разума] (в отношении целей).
В самом деле, в таком случае умопостигаемая причина означает лишь
трансцендентальное и неизвестное нам основание возможности чувственного
ряда вообще, и существование ее, независимое от всех условий чувственного
ряда и безусловно необходимое в отношении их, вовсе не противоречит
безграничной случайности его, а следовательно, и нигде не заканчивающемуся
регрессу в ряду эмпирических условий.


Заключительное примечание к антиномии чистого разума в целом

Пока понятия нашего разума имеют предметом только целокупность условий в
чувственно воспринимаемом мире и то, что может быть полезно разуму в
отношении этого мира, до тех пор наши идеи суть, правда,
трансцендентальные, но все же космологические идеи. Но как только мы
полагаем безусловное (о котором, собственно, идет речь) в то, что находится
целиком вне чувственно воспринимаемого мира, стало быть, вне всякого
возможного опыта, идеи становятся трансцендентными: они не просто служат
для завершения эмпирического применения разума (которое всегда остается
неосуществимой идеей, хотя мы должны следовать ей), а совершенно
обособляются от него и сами себе создают предметы, материал которых не
заимст-344

вован из опыта и объективная реальность которых основывается не на
завершении эмпирического ряда, а на чистых априорных понятиях. Подобные
трансцендентные идеи имеют чисто умопостигаемый предмет, и допускать его
как совершенно неизвестный трансцендентальный объект, конечно,
позволительно; но, для того чтобы мыслить его как вещь, определимою ее
отличительными и внутренними предикатами, мы не имеем никаких оснований его
возможности (так как он не зависит ни от каких эмпирических понятий) и
никакого оправдания для такого допущения; поэтому такой предмет есть лишь
пустое порождение мысли. Тем нс менее та космологическая идея, которая
послужила поводом к четвертой антиномии, заставляет нас решиться на этот
шаг. В самом деле, всегда обусловленное существование явлений, нс имеющее
никакой основы в самом себе, побуждает нас искать что-то отличное от всех
явлений, стало быть, умопостигаемый предмет, в котором прекратилась бы эта
случайность. Но если мы однажды уже позволили себе допустить вне области
всей чувственности самостоятельно существующую действительность, то мы
должны рассматривать явления только как случайные способы представления об
умопостигаемых предметах, о таких сущностях, которые сами суть мыслящие
существа, и потому нам остается только прибегнуть к аналогии с
эмпирическими понятиями, чтобы составить себе хоть какое-нибудь понятие об
умопостигаемых вещах, которые сами по себе совершенно неизвестны нам. Так
как мы познаем случайное только в опыте- здесь же речь идет о вещах,
которые вовсе не должны быть предметами опыта,- то нам приходится выводить
свое знание о них из того, что необходимо само по себе,- из чистых понятий
о вещах вообще. Вот почему первый шаг, сделанный нами за пределы чувственно
воспринимаемого мира, заставляет нас начинать свои новые знания с
исследования абсолютно необходимой сущности и из се понятий выводить
понятия о всех вещах, поскольку они чисто умопостигаемые; эту попытку мы
сделаем в следующей главе.



ГЛАВА ТРЕТЬЯ


Идеал чистого разума


РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ


Об идеале вообще

Выше мы видели, что посредством чистых рассудочных понятий без каких-либо
условий чувственности невозможно представлять себе никакой предмет, так как
чистые понятия не обладают объективной реальностью и содержат в себе только
форму мышления. Однако, если они применены к явлениям, их можно показать in
concrete, так как именно в явлениях они находят материал для эмпирических
понятий, которые суть не что иное, как рассудочные понятия in concrete. Но
идеи еще более далеки от объективной реальности, чем категории, так как
нельзя найти ни одного явления, в котором их можно было бы представить себе
in concrete.