Далее (в меньшей
посылке) столь же естественно рассматривать явления как вещи в себе и как
предметы, данные только рассудку, подобно тому как мы это делали в большей
посылке, где мы отвлекались от всех условий созерцания, при которых
единственно и могут быть даны предметы. Но при этом мы упустили из виду
важное различие между понятиями. Синтез обусловленного с его условием и
весь ряд условий (в большей посылке) вовсе не заключали в себе никакого
ограничения временем и никакого понятия последовательности. Эмпирический же
синтез и [данный] ряд условий в явлении (в меньшей посылке) необходимо
последовательны и даны лишь во времени друг после друга; следовательно,
здесь я не мог предположить, как там, абсолютную целокупность синтеза и
представленного посредством него ряда, потому что там все члены ряда даны
сами по себе (без временного условия), здесь же они возможны только
посредством последовательного регресса, который дан лишь при его
действительном осуществлении.
Обнаружив такую ошибку в аргументе, положенном в основу (космологических
утверждений) обеими спорящими сторонами, можно с полным правом отвергнуть
требования обеих сторон как беспочвенные. Однако этим спор еще не настолько
закончен, чтобы убедить спорящие стороны, что обе они или одна из них
ошибаются в самой сути утверждаемого тезиса (в выводе), хотя ни одна из них
не в состоянии была построить его на веском доказательстве. Кажется
совершенно ясным, что если один утверждает мир имеет начало, а другой-мир
не имеет начала, а существует вечно, то один из них должен быть прав. Но в
таком случае, поскольку ясность аргументации и тут и там одинакова,
невозможно когда-либо узнать, на чьей стороне правда, и спор продолжается
по-прежнему, хотя суд разума призвал обе стороны к спокойствию. Итак, для
основательного завершения спора, которое удовлетворило бы обе стороны,
остается лишь одно средство: окончательно убедить их, что, поскольку обе
они так хорошо опровергают друг друга, предмет их спора-ничто и лишь
некоторая трансцендентальная видимость нарисовала им действительность там,
где ее нет. На этот путь улаживания спора, который не может быть решен ни в
пользу одной, ни в пользу другой стороны, мы и собираемся теперь вступить.

* * *

Элейца Зенона, тонкого диалектика, уже Платон сурово осуждал как злостного
софиста за то, что он, желая показать свое искусство, брался сначала
доказать с помощью мнимых аргументов, а затем опровергнуть с помощью других
столь же сильных аргументов одно и то же положение. Зенон утверждал, что
Бог (вероятно, он разумел под этим не что иное, как мир) не конечен и не
бесконечен, что он не находится ни в движении, ни в покое, что в нем нет ни
сходства, ни несходства с какой бы то ни было другой вещью. Тем, кто
критиковал его за это, казалось, будто он имел намерение совершенно
отвергнуть два противоречащих друг другу суждения, что нелепо. Однако я не
нахожу, что его можно было действительно винить в этом. Первое из его
положений я вскоре рассмотрю подробнее. Что же касается остальных, то, если
он подразумевал под словом Бог Вселенную, он должен был, конечно,
утверждать, что она и не пребывает постоянно (покоится) на своем месте, и
не меняет его (движется), потому что все места существуют только во
Вселенной, следовательно, сама Вселенная не находится ни в каком месте.
Если Вселенная охватывает все, что существует, то у нее также нет ни
сходства, ни несходства с какой бы то ни было другой вещью, потому что вне
ее нет никакой другой вещи, с которой ее можно было бы сравнивать. Если два
противоположных друг другу суждения предполагают неприемлемое условие, то
они оба отпадают, несмотря на их несовместимость (которая, собственно, не
есть истинное противоречие), потому что отпадает условие, при котором
единственно и должно было иметь силу каждое из этих положений.
Если бы кто-то сказал, что всякое тело или пахнет хорошо, или пахнет дурно,
то можно сказать и нечто третье, а именно что тело вообще не пахнет, и
таким образом оба противоположных суждения могут быть ложными. Если же я
говорю, что всякое тело или благоухает, или не благоухает (vel suaveolens
vel поп suaveolens), то эти суждения находятся в отношении противоречащей
противоположности, и только первое из них ложно, а его противоречащая
противоположность, а именно утверждение, что некоторые тела не благоухают,
охватывает также и тела, которые вообще не пахнут. В первом
противопоставлении (per disparata) случайное условие понятия тела (запах)
оставалось еще в противоположном суждении и не было, следовательно,
отменено им; поэтому такое, суждение не находится в отношении
противоречащей противоположности к первому суждению.