Этой задачей завершается
критическая работа чистого разума, и к решению ее мы приступим теперь.

Далеко не одно и то же, дано ли что-нибудь моему разуму как предмет
абсолютно, или оно дано только как предмет в идее. В первом случае мои
понятия имеют целью определить предмет, а во втором мы имеем дело в
действительности только со схемой, для которой не дан прямо никакой
предмет, даже не гипотетически, и которая служит только для того, чтобы
представлять нам другие предметы в их систематическом единстве посредством
отношения к этой идее, стало быть, косвенным образом. Так, я утверждаю, что
понятие высшего мыслящего существа есть только идея, т. е. объективная
реальность этого понятия должна состоять не в том, что оно прямо относится
к предмету (так как в таком значении мы не могли бы обосновать его
объективную значимость); оно есть только упорядочиваемая, согласно условиям
наибольшего единства разума, схема понятия вещи вообще, служащая только для
того, чтобы получить наибольшее систематическое единство в эмпирическом
применении нашего разума, так как мы как бы выводим предмет опыта из
воображаемого предмета этой идеи как из основания или причины его. Так,
например, говорится, что вещи в мире должны рассматриваться так, как если
бы они получали свое существование от высшего мыслящего существа. Таким
образом, идея есть, собственно, только эвристическое, а не показывающее
(ostensiver) понятие. Она не показывает нам, какими свойствами обладает
предмет, а указывает, как мы должны, руководствуясь им, выявлять свойства и
связи предметов опыта вообще. Итак, если можно показать, что троякого рода
трансцендентальные идеи {психологическая, космологическая и теологическая),
хотя и не относятся прямо ни к какому соответствующему им предмету или
определению предмета, тем не менее при допущении такого предмета в идее
приводят все правила эмпирического применения разума к систематическому
единству и всегда расширяют опытное знание, никогда не противореча ему, то
действовать согласно таким идеям есть необходимая максима разума. В этом и
состоит трансцендентальная дедукция всех идей спекулятивного разума не как
конститутивных принципов распространения нашего знания на большее число
предметов, чем может дать опыт, а как регулятивных принципов
систематического единства многообразного [содержания] эмпирического
познания вообще, которое благодаря этому становится в своих собственных
границах более разработанным и уточненным, чем этого можно было бы
достигнуть без таких идей посредством одного лишь применения
основоположений рассудка.

Я поясню это. Следуя этим идеям как принципам, мы должны, во-первых, (в
психологии) стараться, чтобы наша душа во всех своих явлениях, действиях и
восприятиях руководствовалась внутренним опытом так, как если бы она была
простой субстанцией, которая, обладая личным тождеством, существует
постоянно (по крайней мере на протяжении жизни), между тем как состояния
ее, к которым состояния тела относятся лишь как внешние условия,
непрестанно меняются. Во-вторых, (в космологии) мы должны прослеживать
условия и внутренних и внешних явлений природы, проводя такое исследование,
которое нигде не может быть закончено, как если бы оно само по себе было
бесконечным и не имело первого или высшего звена; хотя мы на этом основании
не отвергаем за пределами всех явлений чисто умопостигаемые первые
основания их, однако никогда не должны пользоваться ими для объяснения
природы, так как вообще не знаем их. Наконец, в-третьих, (в отношении
теологии) все, что только может принадлежат к связи возможного опыта, мы
должны рассматривать так, как если бы возможный опыт составлял абсолютное,
но совершенно зависимое и внутри чувственно воспринимаемого мира все еще
обусловленное единство, но в то же самое время как если бы совокупность
всех явлений (сам чувственно воспринимаемый мир) имела вне своего объема
одно высшее и вседовлеющее основание, а именно как бы самостоятельный,
первоначальный и творческий разум, в отношении к которому мы направляем все
эмпирическое применение нашего разума в его наибольшей широте так, как если
бы сами предметы возникли из этого прообраза всякого разума. Это означает,
что мы должны выводить внутренние явления души не из простой мыслящей
субстанции, а друг из друга соответственно идее простой сущности; мы не
должны выводить порядок мира и его систематическое единство из высшего
мыслящего существа, а должны из идеи премудрой причины заимствовать
правило, согласно которому следует наилучшим образом применять разум для
его собственного удовлетворения при связывании причин и действий в мире.