Я докажу, что разум ничего не может достигнуть ни на одном (эмпирическом),
ни на другом (трансцендентальном) пути и что он напрасно расправляет свои
крылья, чтобы одной лишь силой спекуляции выйти за пределы чувственно
воспринимаемого мира. Что же касается порядка, в котором следует
рассматривать эти способы доказательства, то он прямо противоположен тому,
какого придерживается постепенно обогащающийся разум и в каком мы их
поставили выше. Мы увидим, действительно, что, хотя опыт дает первый толчок
для такого рассмотрения, все же только трансцендентальное понятие
направляет разум в этом его стремлении и во всех таких попытках определяет
цель, которую он себе поставил. Поэтому я начну с рассмотрения
трансцендентального доказательства и затем уже покажу, что может сделать
прибавление эмпирического для усиления его доказательности.


ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЫ


РАЗДЕЛ ЧЕТВЕРТЫЙ


О невозможности онтологического доказательства бытия Бога

Из сказанного выше легко усмотреть, что понятие абсолютно необходимой
сущности есть чистое понятие разума, т. е. лишь идея, объективная
реальность которой далеко еще не доказана тем, что разум нуждается в ней;
она содержит в себе лишь указание на определенную, хотя и недостижимую,
полноту и, собственно, служит скорее для того, чтобы ограничивать рассудок,
чем обогащать его новыми предметами. Здесь представляется странным и
нелепым то, что заключение от данного существования вообще к какому-то
безусловно необходимому существованию кажется нужным и правильным, и тем не
менее все условия, при которых рассудок может составить себе понятие о
такой необходимости, целиком против нас.

Во все времена говорили об абсолютно необходимой сущности, но усилия
направлялись не столько на то, чтобы понять, можно ли и каким образом можно
хотя бы только мыслить такую вещь, сколько на то, чтобы доказать ее
существование. Номинальную дефиницию этого понятия, правда, нетрудно дать,
а именно: оно есть нечто такое, небытие чего невозможно; однако этим мы не
становимся более сведущими относительно условий, которые заставляют нас
признать небытие какой-нибудь вещи просто непостижимым, а между тем как раз
эти условия мы и хотим узнать, а именно хотим узнать, мыслим ли мы вообще
что-нибудь посредством этого понятия или нет. В самом деле, если мы
посредством слова безусловный отвергаем все условия, в которых всегда
нуждается рассудок, чтобы рассматривать нечто как необходимое, то для меня
далеко еще не понятно, мыслю ли я вслед за этим посредством понятия
безусловно необходимого еще что или, быть может, вообще ничего не мыслю.

Более того, это принятое сначала наугад и сделавшееся в конце концов
совершенно привычным понятие надеялись еще объяснить на множестве примеров,
так что всякое дальнейшее рассмотрение его понятности казалось совершенно
ненужным. Всякое положение геометрии, например что треугольник имеет три
угла, безусловно необходимо; то же самое утверждали и о предмете, целиком
находящемся вне сферы нашего рассудка, как будто вполне понимая, что хотят
сказать о нем этим понятием.

Все приводимые примеры этого рода без исключения относятся только к
суждениям, а не к вещам и их существованию. Но безусловная необходимость
суждений не есть абсолютная необходимость вещей. В самом деле, абсолютная
необходимость суждения есть лишь обусловленная необходимость вещи или
предиката в суждении. Приведенное выше положение не утверждает, что три
угла безусловно необходимы, а устанавливает, что если дан треугольник, то
также необходимо имеются три угла (в нем). Однако сила иллюзии этой
логической необходимости столь велика, что, а priori составив себе понятие
о вещи, включающее, по нашему мнению, существование в свой объем, мы
полагаем, будто можно с уверенностью заключить отсюда следующее: так как
объекту этого понятия существование присуще необходимо, т. е. при условии,
что я полагаю эту вещь как данную (существующую), то ее существование также
полагается необходимо (согласно закону тождества), и потому сама эта
сущность должна быть безусловно необходимой, так как ее существование
мыслится вместе с произвольно принятым нами понятием и при условии, что я
полагаю его предмет.

Если в тождественном суждении я отвергаю предикат и сохраняю субъект, то
возникает противоречие; поэтому я говорю, что [в тождественном суждении]
предикат необходимо присущ субъекту. Но если я отвергаю субъект вместе с
предикатом, то противоречия не возникает, так как не остается уже ничего,
чему что-то могло бы противоречить.