Нельзя, кажется, назвать почти ни одного века, дух которого был бы столь же
сильно отмечен печатью стиля эпохи, как это было в веке XVII. Это
всеохватывающее моделирование жизни, духа и внешнего облика по выкройке Барокко
находит поистине разительное подтверждение в одежде. Мода в парадном мужском
костюме -- ибо именно к нему следует обратиться в поисках стиля -- на протяжении
всего XVII в. совершает ряд резких скачков. К 1665 г. отказ от простого,
естественного и практичного достигает своей наивысшей точки. Формы предметов
туалета гипертрофируются до крайности: плотно облегающий камзол спускается лишь
чуть ниже подмышек, сорочка выступает на три четверти между камзолом и
панталонами, эти последние невероятно коротки и широки и почти неузнаваемы в так
называемом rhingrave, более похожем на юбку. Перегруженный изобилием украшений:
лентами, кружевами, бантами -- до самых туфель, этот игривый костюм спасает свой
шик и достоинство только с помощью плаща, шляпы и парика.
Вряд ли в более ранние периоды европейской цивилизации можно найти элемент,
более подходящий для демонстрации игрового импульса культуры, чем парик, в том
виде, как его носили в XVII и XVIII вв. Введение в нидерландское
словоупотребление выражения "эпоха париков" по отношению к XVIII в. с
исторической точки зрения было определенной неточностью, поскольку XVII в. в
этом смысле более характерен и более замечателен. Всякая эпоха полна контрастов.
Век Декарта, Пор-Руаяля14*, Паскаля и Спинозы, Рембрандта и Мильтона, отважного
мореплавания, заселения заморских земель, смелой торговли, восходящего
естествознания, морализирующей литературы -- именно этот век приносит с собою
парик. В 20-е годы от короткой прически переходят на длинные волосы, а в начале
второй половины века в моду входит парик. Каждый, кто хотел слыть господином,
будь то дворянин, магистрат, военный, клирик или купец, с этих пор носит парик
как парадное украшение, даже морские офицеры в роскошных доспехах украшают себя
париками. Уже в 60-е годы парик достигает наибольшей пышности в так называемом
надставном парике. Его можно квалифицировать как бесподобное и смехотворное
утрирование стремления к красоте и стилю. Но этим сказано еще далеко не все.
Парик как явление куль-
176
Глава XI
туры заслуживает несколько большего внимания. Исходным пунктом столь длительной
моды на парики остается, конечно, тот факт, что ношение длинных волос, убранных
в прическу, скоро стало требовать от природы больше, чем способны были дать и
неизменно поддерживать большинство мужчин. Парик сначала появился как суррогат
недостаточной красоты локонов, то есть как подражание природе. Когда же носить
парик стало всеобщей модой, он быстро утратил всякую претензию на обманчивое
подражание естественной шевелюре и стал элементом стиля. В XVII в., почти с
самого зарождения моды, мы уже имеем дело со стилизованным париком. Он означает
в самом буквальном смысле обрамление лица, как живописного полотна -- рамой
(каковой обычай принимает свою типичную форму примерно в это же время). Он
служит не для подражания, но для того, чтобы выделять, облагораживать,
возвышать. Парик тем самым есть самое барочное в арсенале Барокко. В надставном
парике размеры гипертрофированны, и все же целое сохраняет непринужденность,
изящество и даже оттенок величественности, которые полностью отвечают стилю
юного Людовика XIV. Здесь действительно -- давайте признаем это наперекор
искусствоведению -- был достигнут эффект красоты: надставной парик -- это
прикладное искусство. Впрочем, будем иметь в виду, что для нас, взирающих на
дошедшие до нас портреты, возникающая при этом иллюзия гораздо сильнее, чем она
могла быть для их современников, у которых перед глазами были живые, слишком
живые люди. На изображениях эффект сильно приукрашен, и мы забываем жалкую
оборотную сторону этой моды -- нечистоплотность.
Примечательно, однако, в ношении парика не только т.о. что он, столь
неестественный, обременительный и нездоровый, в течение полутора веков
удерживает за собою поле сражения и, следовательно, не может быть отброшен как
всего лишь каприз моды, -- но также и то, что чем дальше, тем больше он
отдаляется от естественных причесок, становясь все более стилизованным. Эта
стилизация обеспечивается тремя средствами: накладными локонами, пудрой и
бантом. С момента перехода от XVII к XVIII столетию парик, как правило, носят
только белым, напудренным. Но также и этот эффект портреты донесли до нас, без
сомнения, весьма приукрашенным. Что могло быть культурно-психологической
причиной такого обычая, выяснить невозможно. С середины XVIII в. начинается
отделка парика тугими рядами локонов над ушами, высоко начесанным хохлом и
бантом, скреплявшим парик сзади. От всякой видимости подражания природе
совершенно отказываются, парик теперь не более чем орнамент.