Лишь впоследствии он замечает, по крайней мере, некоторые
исландские параллели и выражает готовность признать за ними то или иное
значение68.
Эренберг следует Буркхардту также и в том, что сосредоточивается на понятии
агонального в период, которым в Элладе сменяется героическая эпоха, и признает,
что в этот период агональные черты так или иначе находят свое проявление. Битве
за Трою, по его мнению, еще вовсе не присущ агональный характер; только в связи
с "Entheroisierung des Kriegertums" ["дегероизацией воинства"] возникает попытка
создать противовес в агональном, которое таким образом лишь на втором этапе
"sich herausbildete" ["выстроилось"] как продукт более поздней фазы
81
Homo ludens
культуры69. Все это более или менее основывается на высказывании Буркхардта:
"Wer den Krieg hat, bedarf des Turniers nicht"70 ["Кто ведет войну, тому не
нужны турниры"]. Мнение это, во всяком случае, в том, что касается любого из
архаических периодов цивилизации, было, однако, отвергнуто данными социологии и
этнологии как совершенно не соответствующее действительности. Пусть верно, что
лишь с великими, объединившими всю Элладу играми в Олимпии, Истме, Дельфах,
Немее35* состязание на протяжении двух столетий делается жизненным принципом в
греческом обществе, -- дух непрекращающегося противоборства господствовал в
эллинской культуре уже и до этого, а также и после.
Греческие боевые игры, даже во времена, когда при поверхностном рассмотрении они
могли показаться всего лишь национальными спортивными праздниками, имели тесную
связь с религией. Победные песни Пиндара целиком и полностью принадлежали его
богатой священной поэзии, единственно сохранившейся частью которой они
являются71. Сакральный характер агона сказывается буквально во всем.
Соревнование спартанских юношей перед алтарем в том, как они переносят
причиняемую им боль, находится в самой непосредственной связи с мучительными
испытаниями при посвящении в мужское сообщество, обычаем, который мы встречаем у
первобытных народов по всей земле. Своим дыханием некий победитель Олимпийских
игр буквально вдувает новые жизненные силы в своего деда72. Греческая традиция
различает состязания как таковые, то есть связанные с государством, войной и
правом, -- и состязания в силе, мудрости и богатстве. Разделение на две эти
группы все еще отражает, по-видимому, нечто из агонистической сферы ранней фазы
культуры. Когда судебный процесс получает название агон, это не является, как
считал Буркхардт73, позднейшим переносом значения; напротив, это говорит о
древнейшей взаимосвязи понятий. Судопроизводство представляло собою тогда
подлинный агон.
Греки имели обыкновение состязаться во всем, где возникала возможность борьбы.
Состязания мужчин в красоте входили в Панафинеи и в ристания в честь Тесея. На
симпосиях соревновались в пении, загадках, времени бодрствования и количестве
выпитого. Но даже и это последнее не теряет связи с сакральным: полнпоойа и
акратопоойа, то есть пить много и пить, не смешивая с водой, входили в праздник
Кувшинов36*. Александр на пиршестве по случаю смерти Калана37* устроил
гимнический и мусический агон с наградами для тех, кто больше всех выпьет,
вследствие чего из числа участников тридцать пять тотчас же умерли, а шестеро --
спустя еще какое-то время, включая и самого победителя74. Состязания в
поглощении больших количеств еды и питья встречаются также и при потлатче.
Чересчур узкое толкование понятия агон приводит Эренберга к признанию
антагонистического характера культуры Рима75. Действительно, поединки свободных
граждан друг с другом занимают здесь не слишком большое место. Но это не должно
означать, что в структуре
82
Глава III
римской цивилизации агональный элемент вовсе отсутствовал. Скорее мы
сталкиваемся здесь с тем своеобразным явлением, что момент противоборства уже
очень рано переместился с личного соперничества на лицезрение схваток,
разыгрываемых другими, бойцами, именно для этого предназначенными. Несомненно,
это перемещение как раз и свидетельствует о связи с тем фактом, что у римлян
сакральный характер таких поединков продолжал сохраняться особенно строго; ведь
именно в отправлении культа одних участников исстари заменяли другими. И хотя
бои гладиаторов, схватки со зверями, гонки колесниц проводились рабами, все они
полностью охватываются сферою агонального. При том что ludi [игры] не были
привязаны к постоянным праздникам года, это были ludi votivi, то есть
устраиваемые по обету, как правило, в честь умерших или чтобы в данном
конкретном случае отвести гнев богов. Малейшее нарушение ритуала, какая-либо
случайная помеха делали все празднество недействительным. Это также указывает на
священный характер свершавшегося.
Здесь чрезвычайно важно отметить, что именно для этих римских боев, с их
кровопролитием, суевериями и нетерпимостью, как общее наименование неизменно
употребляли то самое слово, которым обозначали игру, ludus, со всеми
неотъемлемыми ассоциациями свободы и веселья.