К чему тогда знак победы?"
При сооружении военного лагеря его тщательно ориентируют по странам света.
Устройство такого лагеря обусловлено строгими правилами, ибо речь идет о
повторении плана столичного города. Положения, подобные приведенному, явственно
выдают принадлежность всего этого к сфере сакрального18. Оставим в стороне
вопрос о существовании сакральных истоков в структуре римского военного лагеря
-- мнение, которого придерживается Ф. Мюллер и другие. Ясно, что изобилующие
пышными сооружениями, богато украшенные военные лагери позднего Средневековья,
такие, как, например, лагерь Карла Смелого под Нейс-сом в 1475 г.20*, являются
замечательным доказательством тесной взаимосвязи между кругом идей турнира и
сферой военных действий.
Обычай, проистекающий из отношения к войне как к благородной честной игре и
время от времени проявляющийся даже в условиях нынешнего, абсолютно
бесчеловечного ведения войн, это обмен любезностями с неприятелем. Определенный
элемент сатиры, позволяющий с еще большей уверенностью говорить об игровом
характере этого обычая, порой оказывается здесь не лишним. В китайских
феодальных войнах противнику посылают кувшин вина, который торжественно
выпивается в память о свидетельствах поддержания чести в былое мирное время19.
Приветствуют друг друга, всячески выражая почтительность, обмениваются подарками
и оружием на манер Главка и Диомеда21*. Еще при осаде Бреды Фридрихом Генрихом в
1637 г.22*, -- если добавить сюда пример из недавней нашей истории, -- комендант
города приказывает любезно вернуть графу Нассау четверку лошадей, захваченную
осажденными, добавив 900 гульденов для раздачи его солдатам. Порой враги дают
насмешливые и оскорбительные советы. В распре между Цинем и Чжоу воин одного из
них с докучным терпением показывает другому, как вытащить из грязи колесницу, и
получает в награду: "Мы же не привыкли обращаться в бегство, как вы"20. Около
1400 г. некий граф Фирнебург объявляет сражение городу Аахену в определенный
день и в
102 Глава V
определенном месте, советуя тотчас же доставить туда из Гюлика тамошнего
дроста23*, виновника означенной ссоры21.
Такая договоренность о месте и времени битвы формирует кардинальную черту
отношения к войне как к честному состязанию, одновременно являющемуся правовым
разрешением спора. Выделение площади для сражения, поля битвы, может быть
полностью идентифицировано с ограждением -- немецкое hegen -- места судебного
разбирательства. Мы находим описание этого в древненорвежских источниках:
деревянными колышками или ветками лещины обносят место будущей битвы.
Представление об этом до сих пор сохраняется в английском выражении a pitched
battle для сражения, проходящего с соблюдением правил военного дела. До какой
степени и вправду поддерживалось действительное разграничение поля битвы в
войнах, которые шли всерьез, сказать трудно. Уже по самой своей сути это
сакральная форма и как таковая всегда могла быть обозначена чисто символически с
помощью тех или иных знаков, выступавших как действительное ограждение.
Торжественное предложение времени и места сражения запечатлели многочисленные
примеры из средневековой истории. Но здесь же одновременно выявляется и то, что
прежде всего это не более чем форма, поскольку предложение это как правило
оставляют без внимания или же отвергают. Карл Анжуйский дает знать Римскому
королю24* Вильгельму Голландскому,
"dat hi selve ende sine man ["что вместе с войском, на лугу,
recht totte Assche op der heiden точь-в-точь у Ассе, без движенья,
sijns dre daghe wilde verbeiden"22 три дня он будет ждать сраженья
Герцог Иоанн Брабантский в 1332 г. через герольда, сжимающего в руке обнаженный
меч, предлагает королю Иоанну Богемскому определенный день -- среду -- и
определенное место для битвы, с просьбой дать согласие или сообщить о своих
пожеланиях25*. Король, однако же, хотя и вполне являл собою образец чрезмерно
преувеличенной рыцарской моды по обычаю того времени, вынуждает герцога провести
целый день в ожидании под дождем. Битве при Креси (1346 г.) предшествовал обмен
посланиями, причем король Франции предлагал королю Англии на выбор два места и
один из четырех дней, -- а то и больше, -- для того чтобы провести сражение23.
Король же Эдуард сообщал, что он не мог переправиться через Сену и целых три дня
понапрасну ждал неприятеля26*. Однако при Нахере, в Испании, Генрих
Трастамарский действительно отказывается от своей более выгодной позиции только
ради того, чтобы любой ценою сразиться с неприятелем на открытом месте, -- и
проигрывает сражение27*.
Сакральная форма сводится здесь к предписываемой учтивости, к игре рыцарской
чести, не слишком теряя при этом, собственно говоря, своего изначального,
все-таки по существу игрового характера. Пересиливающий интерес выиграть битву
сдерживал воздействие обычая, ко-
103 Homo ludens
торый коренился в самобытных культурных условиях прошлого и именно там обладал
значимостью24.