Осторожно, чтобы не смазать раскраску с лица, я отерла слезы.
-- Может быть, Ритими еще когда-нибудь найдет тебя на этом же месте, --
сказал Ирамамове, и его обычно суровое лицо смягчилось в мимолетной улыбке.
-- Пройдем-ка еще немного до ночлега. -- И взяв тяжелую банановую гроздь из
моей корзины, он забросил ее на плечо. Спина его слегка изогнулась, живот
выпятился.
Должно быть, Ирамамове что-то подгоняло в дорогу не меньше, чем меня. А
мои ноги, казалось, шагали сами по себе, точно зная, куда ступить в темноте.
Я не упускала из виду колчан Ирамамове, прижатый к спине банановой гроздью.
Я шла сквозь тьму, и мне виделось, что это лес от меня уходит, а не я от
него.
-- Заночуем здесь, -- сказал Ирамамове, осмотрев потрепанный непогодой
навес в стороне от тропы. Там он развел небольшой огонь и повесил свой гамак
рядом с моим.
Лежа без сна, я смотрела сквозь дыру в крыше на звезды и тающую луну. В
темноте начал сгущаться туман, пока не осталось ни искорки света. Деревья и
небо образовали сплошную массу, сквозь которую мне представлялись луки,
густым дождем сыплющиеся из туч, хекуры, вздымающиеся из невидимых расщелин
в земле и пляшущие под песни шамана.
Солнце было уже высоко, когда меня разбудил Ирамамове. Разделавшись с
печеным бананом и куском обезьяньего мяса, я предложила ему свой калабаш с
медом.
-- Тебе это понадобится на многие дни пути. -- Ласковый взгляд смягчил
слова отказа. -- По дороге мы найдем еще, -- пообещал он, берясь за мачете,
лук и стрелы.
Мы шли ровным шагом, причем намного быстрее, чем я когда-либо ходила в
жизни. Мы переправлялись через реки, взбирались и спускались по холмам без
каких-либо узнаваемых ориентиров. Дни переходов, ночи сна сменялись, обгоняя
друг друга. Мои мысли не покидали пределов каждого отдельного дня или ночи.
А между ними не было ничего, кроме стремительной зари и вечерних сумерек,
когда мы садились поесть.
-- Я знаю это место! -- воскликнула я однажды, прервав долгое молчание,
и указала на торчащие из земли черные скалы, которые встали вертикальной
стеной вдоль речного берега. Но чем дольше я смотрела, тем меньше была
уверена, что когда-то бывала здесь. Я перелезла через поваленное дерево, во
всю длину лежащее на воде. Целый день царило полное безветрие, но теперь
листва легонько зашевелилась, пуская по течению шепот свежего ветерка.
Изогнутые ветви и ползучие растения касались водной глади и погружались в
темную глубину, отпугивая рыб и москитов. -- Нам уже недалеко до миссии? --
спросила я, повернувшись к Ирамамове.
Он не ответил и спустя мгновение, словно раздосадованный молчанием,
которого сам не захотел нарушить, дал мне знак идти дальше.
Я устала -- каждый шаг давался мне с трудом, хотя не припомню, чтобы мы
так уж много прошли в тот день. Услышав крик птицы, я подняла голову. С
ветки, словно гигантская бабочка спорхнул желтый лист и, боясь упасть и
сгнить на земле, прилип к моей ноге. Ирамамове выпрямил руку за спиной, ведя
мне замереть на месте, затем крадучись стал пробираться вдоль берега. --
Сегодня на ужин у нас будет мясо, -- шепнул он и растворился в неверном
свете. Тело его стало лишь черточкой на фоне мерцающей реки.
Улегшись на темный песок, я вначале смотрела, как на короткое время
вспыхнуло небо, когда земля поглотила солнце. Потом я допила остатки меда,
найденного утром Ирамамове, и уснула со сладостью на губах. Я проснулась от
потрескивания костра и перевернулась на живот. На небольшой решетке
Ирамамове поджаривал почти двухфутового агути.
-- Нехорошо спать по ночам без огня, -- сказал он, повернув ко мне
лицо. -- Тебя могут околдовать лесные духи.
-- Я так устала, -- и зевнув, я подвинулась ближе к огню. -- Я могла бы
проспать несколько дней кряду.
-- Ночью будет дождь, -- объявил Ирамамове и начал устанавливать вокруг
костра три шеста, опору нашего убежища. Я помогла ему накрыть хижину
банановыми листьями, которые он нарезал, пока я спала. Он подвесил гамаки
ближе к огню, чтобы мы, не вставая, могли подталкивать поленья в костер.
Сочное и нежное мясо агути напоминало по вкусу жареную свинину.
Недоеденные остатки Ирамамове подвязал к шесту высоко над огнем. --
Остальное мы съедим утром. -- И с довольной улыбкой он растянулся во весь
рост в гамаке. -- Оно даст нам силы, чтобы подняться в горы.
-- Горы? -- спросила я. -- Когда я шла сюда с Анхеликой и Милагросом,
на пути у нас были только холмы. -- Я наклонилась к Ирамамове. --
Единственный раз я поднималась в горы, когда возвращалась в шабоно с Ритими
и Этевой после праздника у Мокототери. Эти горы были недалеко от шабоно. --
Я коснулась его лица.