Единственное, что объединяло все эти
рассказы с истинным ходом событий, было то, что Этева убил человека, а три
женщины были захвачены в плен. Со временем осталась лишь смутная память о
том, как все было на самом деле, а набег превратился в историю из далекого
прошлого, как и все прочие истории, которые Итикотери так любят
рассказывать.

* ЧАСТЬ ШЕСТАЯ *

Глава 23

Крошечные ножки, сучащие по моему животу, вывели меня из мечтательной
дремоты. В одно мгновение в голове пронеслись яркие живые образы минувших
дней, недель и месяцев. Слова протеста так и заглохли на моих губах, когда
Тутеми уложила мне на живот Хоашиве. Я взяла младенца на руки, чтобы не
разбудить Тешому, уснувшую в моем гамаке в ожидании, пока я проснусь. Достав
погремушку Хоашиве из нанизанных на лиану лягушачьих черепов, которая висела
у изголовья моего гамака, я повертела ею перед малышом. Тот, радостно гукая,
потянулся за игрушкой.
-- Ты уже не спишь? -- пробормотала Тешома, легонько коснувшись моей
щеки. -- Я думала, ты целый день будешь спать.
-- Я думала обо всем, что увидела и чему научилась с тех пор, как
пришла сюда, -- сказала я, беря ее ручку в свою. Узкая ладошка, длинные
изящной формы пальцы выглядели удивительно взрослыми для пятилетней девочки
и резко контрастировали с детскими ямочками на щеках. --Я и не заметила, что
солнце уже взошло.
-- Ты даже не заметила, как мои братья выбрались из твоего гамака,
когда испеклись бананы, -- сказала Тешома. -- Ты так крепко задумалась? --
Нет, -- рассмеялась я. -- Это было больше похоже на сновидение. Кажется,
время остановилось с того дня, как я пришла в шабоно.
-- А по-моему, прошло много времени, -- серьезно заметила Тешома, гладя
мягкие волосики своего сводного брата. -- Когда ты к нам только пришла,
младенец еще спал в животе у Тутеми. Я хорошо помню день, когда мои мамы
нашли тебя. -- И, захихикав, девочка уткнулась мне лицом в шею. -- Я знаю,
почему ты тогда плакала. Ты боялась моего дядю Ирамамове -- у него уродливое
лицо.
-- В тот день, -- заговорщицки прошептала я, -- я боялась всех
Итикотери. -- Почувствовав, как по животу потекло что-то теплое и мокрое, я
на вытянутых руках чуть отстранила от себя Хоашиве.
Сидящий верхом на своем гамаке Этева весело заулыбался, глядя, как его
сын пускает струю в огонь очага.
-- Всех нас? -- спросила Тешома. -- Даже моего отца и дедушку? Даже
моих мам и старую Хайяму? -- Наклонившись к моему лицу, она недоверчиво и
чуть встревоженно всмотрелась в мои глаза, словно пытаясь что-то найти в
них. -- Ты и меня боялась? -- Нет. Тебя я не боялась, -- заверила я ее,
подбрасывая в воздух улыбающегося Хоашиве.
-- И я тебя не боялась. -- Со вздохом облегчения Тешома откинулась в
гамаке. -- Я не спряталась, как почти все дети, когда ты в первый раз вошла
к нам в хижину. Мы слышали, что белые люди очень высокие и волосатые, как
обезьяны. А ты была такая маленькая. Я знала, что ты не можешь быть
настоящей белой.
Надежно закрепив на спине корзину, Тутеми взяла у меня с колен ребенка
и ловко усадила его в петлю из мягкого луба у себя на груди. -- Готово, --
сказала она, улыбнувшись и вопросительно взглянула на Этеву и Ритими.
Этева усмехнулся и взял в руки мачете, лук и стрелы.
-- Ты придешь попозже? -- спросила Ритими, поправляя в носу длинную
тонкую палочку. Уголки ее рта, лишенные привычных палочек, приподнялись в
улыбке, обозначив ямочки на щеках. Словно почувствовав мою нерешительность,
Ритими не стала дожидаться ответа и вслед за мужем и Тутеми пошла на
огороды.
-- Хайяма идет, -- прошептала Тешома. -- Хочет знать, почему ты не
пришла есть печеные бананы. -- Девочка выскользнула из гамака и побежала к
играющей неподалеку компании ребятишек.
Хайяма, что-то ворча себе под нос, прошла через хижину Тутеми. Ее
старческая кожа длинными вертикальными складками висела на бедрах и животе.
Напустив на себя строгую мину, она подала мне половинку калабаша с банановым
пюре. Потом со вздохом уселась в гамак Ритими и стала раскачиваться, возя
рукой по земле, явно завороженная ритмичным поскрипыванием узла на лиане. --
Жаль, что мне так и не удалось тебя откормить, -- после долгого молчания
сказала старуха.
Я стала убеждать Хайяму, что ее бананы творят настоящие чудеса, и что
еще немного, и я даже начну толстеть.
-- Не так уж много этого времени, -- тихо заметила Хайяма. -- Ты же
уйдешь в миссию.
-- Что? -- вскричала я, пораженная недвусмысленностью ее тона. -- Кто
такое говорит? -- Милагрос перед уходом взял с Арасуве обещание, что если
нам придется перебраться на один из старых огородов в глубине леса, то тебя
мы с собой не возьмем.