-- Ты уже два дня не работала, -- сказала мне как-то Ритими, когда
солнце перевалило за полдень. -- Ты не спрашивала про вчерашние песни и
танцы. Разве ты не знаешь, что они очень важны? Если мы не будем петь и
плясать, охотники вернутся без мяса к празднику. -- Нахмурившись, она
бросила блокнот мне на колени. -- Ты даже ничего не рисовала в своей книжке.
-- Я отдохну несколько дней, -- ответила я, прижимая блокнот к груди,
словно самое дорогое, что у меня было. Не могла же я ей сказать, что каждая
оставшаяся драгоценная страничка предназначалась исключительно для записей
по шаманизму.
Ритими взяла мои ладони в свои, внимательно их осмотрела и, сделав
очень серьезную мину, заметила: -- Они очень устали, им надо отдохнуть.
Мы расхохотались. Ритими всегда недоумевала, как я могу считать работой
разрисовывание моей книжки. Для нее работа означала прополку сорняков на
огороде, сбор топлива для очага и починку крыши шабоно.
-- Мне очень понравились и песни, и пляски, -- сказала я. -- Я узнала
твой голос. Он очень красивый.
Ритими просияла. -- Я очень хорошо пою. -- В ее утверждении была
очаровательная прямота и уверенность; она не хвастала, она лишь
констатировала факт.-- Я уверена, что охотники придут с большой добычей,
чтобы хватило накормить гостей на празднике.
Согласно кивнув, я отыскала веточку и схематически изобразила на мягкой
земле фигуру человека. -- Это тело белого человека,-- сказала я, обозначив
основные внутренние органы и кости. -- Интересно, а как выглядит тело
Итикотери? -- Ты, должно быть, и впрямь устала, если задаешь такие глупые
вопросы, -- сказала Ритими, глядя на меня, как на полоумную. Она поднялась и
пустилась в пляс, припевая громким мелодичным голосом: -- Это моя голова,
это моя рука, это моя грудь, это мой живот, это моя...
Вокруг нас моментально собралась толпа мужчин и женщин, привлеченных
забавными ужимками Ритими.
Смеясь и повизгивая, они принялись отпускать непристойные шутки насчет
тел друг друга. Кое-кто из мальчишекподростков буквально катался по земле от
хохота, держа себя за половые органы.
-- Может еще кто-нибудь нарисовать свое тело так, как я нарисовала мое?
-- спросила я.
На мой вызов откликнулось несколько человек.
Схватив кто деревяшку, кто веточку, кто сломанный лук, они стали
рисовать на земле. Их рисунки резко отличались друг от друга, и не только в
силу вполне очевидных половых различий, которые они всеми силами старались
подчеркнуть, но еще и тем, что все мужские тела были изображены с крохотными
фигурками в груди.
Я с трудом скрывала радость. По моему разумению, это должны были быть
те самые духи, которых призывал Арасуве своими заклинаниями перед тем, как
приступить к сеансу исцеления. -- А это что такое? -- спросила я как можно
небрежнее.
-- Это лесные хекуры, которые живут в груди у мужчины, -- ответил один
из мужчин.
-- Все мужчины шапори? -- В груди у каждого мужчины есть хекура, --
ответил тот же мужчина. -- Но заставить их себе служить может только
настоящий шапори. И только великий шапори может приказать своим хекурам
помочь больному или отразить колдовство враждебного шапори. -- Изучая мой
рисунок, он спросил: -- А почему на твоем рисунке тоже есть хекуры, даже в
ногах? Ведь у женщин их не бывает.
Я пояснила, что это никакие не духи, а внутренние органы и кости, и они
тут же дополнили ими свои рисунки.
Удовлетворившись тем, что узнала, я охотно составила компанию Ритими,
собравшейся в лес за дровами, что было самой трудоемкой и нелюбимой женской
обязанностью.
Топлива всегда не хватало, потому что огонь в очагах поддерживался
постоянно.
В тот же вечер, давно взяв себе это за правило, Ритими тщательно
осмотрела мои ноги на предмет колючек и заноз.
Убедившись, что таковых нет, она удовлетворенно оттерла их ладонями
дочиста.
-- Интересно, преображаются ли как-то тела шапори, когда на них
воздействует эпена, -- сказала я. Важно было получить подтверждение из их же
уст, поскольку изначальной предпосылкой моего теоретического построения было
то, что шаман действует на основании неких предположений, связанных с телом.
Мне нужно было знать, все ли эти люди разделяют подобные предположения, и
являются ли они осознанными или подсознательными по своей природе.
-- Ты видела вчера Ирамамове? -- спросила Ритими. -- Ты видела, как он
ходил? Его ноги не касались земли. Он очень могущественный шапори. Он стал
большим ягуаром.
-- Он никого не исцелил, -- мрачно заметила я. Меня разочаровало то,
что брат Арасуве считается великим шаманом. Пару раз я видела, как он
колотил свою жену.
Утратив интерес к разговору, Ритими отвернулась и начала приготовления
к нашему вечернему ритуалу.