-- Боль моя велика.
-- Ах ты, бедняжка. -- Жена Арасуве заботливо помогла ей подняться и
отвела к своему гамаку, потом, достав из калабаша какие-то листья, осторожно
приложила их к плечу женщины. -- Все быстро заживет, уж я об этом
позабочусь.
-- Довольно тебе плакать, -- сказала старшая жена Арасуве, подсаживаясь
к женщине, и ласково похлопала ее по ноге. -- Наш муж хороший человек. Он
будет хорошо с тобой обращаться, а я позабочусь о том, чтобы никто в шабоно
тебя не обижал.
-- А что будет, когда родится ребенок? -- спросила я Хайяму.
-- Трудно сказать, -- признала старуха. Она немного помолчала, словно
глубоко задумавшись. -- Может, она его убьет. Однако, если родится мальчик,
Арасуве может попросить старшую жену вырастить его как своего сына.
Несколько часов спустя Арасуве размеренным гнусавым тоном начал рассказ
о том, как проходил набег.
-- В первый день мы шли медленно и часто останавливались передохнуть.
Наши спины болели под тяжелыми гроздьями бананов. В первую ночь мы почти не
спали, ибо дров было недостаточно, чтобы поддерживать тепло. Шел такой
сильный дождь, что ночное небо, казалось, смешалось с темнотой вокруг нас.
На следующий день мы зашагали уже немного быстрее и подошли к окрестностям
деревни Мокототери. Хотя и в эту ночь мы находились в достаточном отдалении,
чтобы нас могли обнаружить вражеские охотники, но все же мы были слишком
близко, чтобы рискнуть развести огонь на привале.
Лицо Арасуве я видела лишь в профиль и завороженно смотрела, как
оживленно, словно по собственной воле, двигаются красные и черные узоры на
щеках в такт его речей. Перья в мочках ушей немного смягчали его суровое
уставшее лицо и придавали рассказу игривый оттенок, несмотря на всю его
жуть.
Несколько дней мы пристально следили за всеми передвижениями врага. У
нас была задача убить этого Мокототери, не выдав всему шабоно нашего
присутствия.
Однажды утром мы увидели, как мужчина, который убил отца Этевы, уходит
в заросли с женщиной. Этева выстрелил ему в живот отравленной стрелой. Этот
индеец был так ошеломлен, что даже не вскрикнул. Не успел он и глазом
моргнуть, как Этева отправил ему в живот вторую стрелу, а потом еще одну в
шею возле самого уха. Тут он и свалился замертво.
Словно оглушенный, Этева направился домой в сопровождении моего
племянника. Тем временем Матуве отыскал спрятавшуюся в кустах женщину. Мы
пригрозили убить ее, если она посмеет хотя бы кашлянуть, и Матуве вместе с
моим самым младшим зятем повели упирающуюся женщину в нашу деревню. Позже
все мы должны были встретиться в заранее назначенном месте. Пока остальные
решали, не разделиться ли нам на еще меньшие группы, мы увидели мать с
маленьким сыном, беременную женщину и девочку, направляющихся в лес. Против
такого искушения мы не устояли и тихонько пошли за ними следом. --
Откинувшись в гамаке с руками, сплетенными за головой, Арасуве обвел глазами
зачарованных слушателей.
Воспользовавшись тем, что вождь на минуту умолк, поднялся с места
другой участник набега. Дав знак собравшимся, чтобы те освободили для него
побольше места, он начал свой рассказ с тех самых слов, которыми начал
Арасуве: -- В первый день мы шли медленно.
Но за исключением этих слов, между двумя рассказами не было ничего
общего. Бурно жестикулируя, рассказчик с напускным жаром изображал поведение
и настроения различных участников похода, вводя таким образом юмористический
и мелодраматический оттенок в сухой деловой отчет Арасуве. Ободренный смехом
и похвалами слушателей, мужчина принялся пространно рассказывать о двух
самых младших участниках набега, которым было не больше
шестнадцати-семнадцати лет. Они не только постоянно жаловались то на стертые
в кровь ноги, то на другие болячки, но еще и до смерти боялись крадущихся
ягуаров и разных духов во время второго ночлега, когда довелось спать, не
разводя огня. Свое повествование мужчина пересыпал подробными сведениями
насчет различной дичи и созревающих плодов -- их цвета, величины и формы, --
замеченных им по дороге.
Как только мужчина сделал паузу, возобновил свой отчет Арасуве. --
Когда эти три женщины и девочка отошли достаточно далеко от шабоно, --
продолжил вождь, -- мы пригрозили, что застрелим их, если они попытаются
бежать или закричать. Мальчишке удалось нырнуть в кусты, но мы не стали его
преследовать, а как можно быстрее пошли восвояси, стараясь не оставлять
следов. Мы не сомневались, что, обнаружив убитого, Мокототери немедленно
отправятся за нами в погоню.
Незадолго до сумерек мать сбежавшего мальчишки вдруг вскрикнула от
боли, сев на землю, схватилась за ногу и с горькими слезами пожаловалась,
что ее укусила ядовитая змея.