Так я узнал песни духа, С тех пор я пою их.
Этева подвел меня к берегу реки и плеснул воды мне в лицо и на грудь.
-- Не повторяй его песню, -- предупредил он меня. -- Ирамамове будет
злиться и причинит тебе вред своими волшебными растениями.
Я хотела сделать так, как он сказал, но что-то заставило меня повторить
песню хекуры Ирамамове.
-- Не повторяй его песню, -- умолял Этева. -- Ирамамове сделает тебя
глухой. Он заставит тебя плакать кровью.
Этева повернулся к Ирамамове: -- Не заколдовывай Белую Девушку.
--А я и не собираюсь, -- уверил его Ирамамове. -- Я не злюсь на нее. Я
знаю, она не такая, как мы, она не все понимает.
Взяв мое лицо в руки, он заставил меня заглянуть в его глаза.
-- Я вижу, как хекуры танцуют у нее в зрачках.
На солнечном свете глаза Ирамамове были не темными как обычно, а
светлыми, цвета меда.
-- Я тоже вижу хекуры у тебя в глазах, -- сказала я ему, рассматривая
желтые пятна на радужке его глаз.
Я попыталась сказать ему, что наконец поняла, почему его имя Глаз
Ягуара, но свалилась к его ногам. Я смутно помнила, что меня несли чьи-то
руки. Добравшись до гамака, я сразу же провалилась в глубокий сон и
проснулась только на следующий день.
В хижине Этевы собрались Арасуве, Ирамамове и старый Камосиве. Я
беспокойно рассматривала их. Они были разукрашены оното; мочки их ушей были
украшены короткими тростниковыми палочками, раскрашенными под перо. Когда
Ритими села рядом со мной в гамаке, я решила, что она пришла защищать меня
от их гнева. Не дав никому из мужчин возможности что-либо сказать, я начала
нести ахинею, извиняясь за то, что попробовала эпену. Чем быстрее я
говорила, тем безопаснее себя чувствовала. Ровный поток слов, решила я, был
надежным способом разогнать их гнев.
Арасуве наконец прервал мою бессвязную болтовню: -- Ты говоришь слишком
быстро. Я не могу ничего понять.
Меня смутил его дружеский тон. Казалось, он не был результатом моей
речи. Я взглянула на других. Их лица не выражали ничего, кроме искренней
любознательности. Я наклонилась к Ритими и шепотом спросила: -- Если они не
злятся, то почему они пришли в хижину? -- Не знаю, -- тихо ответила она.
-- Белая Девушка, ты когда-нибудь раньше видела хекуру? -- спросил
Арасуве.
-- Я никогда в жизни не видела хекур, -- быстро уверила его я. -- Даже
вчера.
-- Ирамамове видел хекур в твоих глазах, -- настаивал Арасуве. -- Вчера
вечером он принимал эпену. Его собственная хекура сказала ему, что научила
тебя своей песне.
-- Я знаю песню Ирамамове, потому что очень часто слышала ее, -- не
унималась я. -- Как могла его хекура научить меня? Духи не приходят к
женщинам.
-- Ты не похожа на женщин Итикотери, -- сказал старый Камосиве, глядя
на меня так, как будто впервые видел. -- Хекуры могут легко ошибиться. -- Он
вытер сок табака, стекающий в уголках рта. -- Были случаи, когда хекуры
приходили к женщинам.
-- Поверь мне, -- сказала я Ирамамове, -- я знаю твою песню, потому что
слышала много раз, как ты ее пел.
-- Но я пою очень тихо, -- доказывал Ирамамове. -- Если ты
действительно знаешь мою песню, почему бы тебе не спеть ее прямо сейчас?
Надеясь, что на этом инцидент будет исчерпан, я начала напевать мелодию. К
полному разочарованию я совершенно не могла вспомнить слов.
-- Ну вот видишь! -- радостно воскликнул Ирамамове. -- Моя хекура
научила тебя этой песне. Именно поэтому я не разозлился на тебя вчера,
поэтому я не повредил тебе уши и глаза, поэтому я не ударил тебя горящей
палкой.
-- А следовало бы, -- сказала я, выдавливая улыбку.
Внутри у меня все дрожало. Характер Ирамамове был всем хорошо известен.
У него была мстительная натура и очень жестокие наказания.
Старый Камосиве сплюнул шарик табака на землю, а потом достал банан,
висевший прямо над ним. Очистив, он запихнул в рот весь плод целиком.
-- Много лет тому назад была женщина -- шапори, -- бормотал он, жуя. --
Ее звали Имаваами. У нее была белая кожа, как у тебя. Она была высокой и
очень сильной, а когда она принимала эпену, то пела для хекур. Она знала,
как при помощи массажа снять боль и как высосать яд.
Никто не мог превзойти ее в охоте за потерявшимися душами детей и в
противодействии проклятиям черных шаманов.
-- Скажи нам. Белая Девушка, -- попросил Арасуве, -- знала ли ты шапори
прежде, чем пришла сюда? Учил ли тебя кто-нибудь из них? -- Я знала шаманов,
-- сказала я. -- Но они никогда ничему меня не учили.
Очень подробно я описала работу, которой занималась перед приездом в
миссию. Я говорила о донье Мерседес и о том, как она разрешила мне наблюдать
и записывать на магнитофон взаимодействие между собой и пациентами.