-- Однажды донья Мерседес позволила мне принять участие в спиритическом
сеансе, -- сказала я. -- Она верила, что я могу стать медиумом. Спириты со
всей округи собрались в ее доме. Мы все сидели в Кругу и заклинаниями
призывали духов. Мы пели заклинания очень долго.
-- Ты принимала эпену? -- спросил Ирамамове.
-- Нет. Мы курили большие толстые сигары, -- ответила я, улыбаясь своим
воспоминаниям.
В комнате доньи Мерседес было десять человек. Мы все неподвижно сидели
на стульях, покрытых козлиной кожей. С всепоглощающей концентрацией мы
пыхтели нашими сигарами, наполняя комнату дымом, таким густым, что едва
можно было видеть друг друга. Я была слишком озабочена концентрацией дыма и
его воздействием на организм, чтобы прийти в транс.
-- Один из спиритов попросил меня выйти, объяснив, что духи не придут,
пока я остаюсь в комнате.
-- И хекуры пришли, когда ты вышла? -- спросил Ирамамове.
-- Да, -- ответила я. -- Донья Мерседес рассказала мне на следующий
день, как духи вошли в голову каждого спирита.
-- Странно, -- пробормотал Ирамамове. -- Но ты должна была многому
научиться, живя в ее доме.
-- Я выучила ее молитвы и заклинания, а также научилась обращаться с
различными типами трав и кореньев, которые применяются при лечении, --
сказала я. -- Но меня никогда не учили тому, как общаться с духами, или
тому, как лечить людей. -- Я посмотрела на каждого из мужчин. Этева был
единственным, кто улыбался. -- Как говорила донья Мерседес, единственный
способ стать целителем -- заниматься этим.
-- И ты пробовала исцелять? -- спросил старый Камосиве.
-- Нет. Донья Мерседес посоветовала мне отправиться в джунгли.
Четверо мужчин посмотрели друг на друга, потом медленно повернулись ко
мне и в один голос спросили: -- Ты пришла сюда, чтобы изучать шаманов? --
Нет же! -- вспылила я, а потом, смягчившись, добавила. -- Я пришла, чтобы
принести пепел Анхелики.
Очень осторожно выбирая слова, я рассказала им о своей профессии --
антрополога. Мое основное занятие -- изучать людей, в том числе и шаманов,
не потому, что мне хочется стать одним из них, но потому, что мне интересно
изучать черты сходства и различия в различных шаманских традициях.
-- Бывала ли ты когда-нибудь с другим шапори, кроме доньи Мерседес? --
спросил старый Камосиве.
Я рассказала мужчинам о Хуане Каридаде, старике, которого я встретила
много лет тому назад. Я поднялась и достала свой рюкзак, который хранила в
корзине, подвешенной к одному из перекрытий. Из закрывающегося на молнию
кармана, который из-за своего странного замка избежал интереса женщин и
детей, я вытащила маленький кожаный мешочек и вытряхнула его содержимое в
руки Арасуве. Очень подозрительно он смотрел на камень, жемчужину и алмаз,
подаренный мне мистером Бартом.
-- Этот камень, -- сказала я, взяв его из руки Арасуве, -- дал мне Хуан
Каридад. Он заставил его выпрыгнуть из воды прямо у меня перед глазами.
Я погладила гладкий темно-золотистый камень. Он как раз помещался в мою
ладонь и имел овальную форму, плоский с одной стороны и выпуклый с другой.
-- Ты общалась с этим шапори точно так же, как с доньей Мерседес? --
спросил Арасуве.
-- Нет. Я не оставалась с ним надолго. Я боялась его.
-- Боялась? Я думал, что ты никогда не боишься, -- воскликнул старый
Камосиве.
-- Хуан Каридад страшный человек, -- сказала я. -- Он заставлял меня
видеть странные сны, в которых сам всегда появлялся. По утрам он давал
подробное описание того, что мне снилось.
Мужчины кивали друг другу со знанием дела.
-- Какой могущественный шапори, -- произнес Камосиве. -- О чем же были
эти сны? Я рассказала им, что больше всего меня испугал сон, который
представлял собой точное повторение события, которое случилось со мной,
когда мне было пять лет. Однажды, когда мы с семьей возвращались с
побережья, вместо того чтобы ехать прямо домой, отец решил сделать круг
через лес и поискать орхидеи. Мы остановились возле неглубокой реки. Братья
с отцом углубились в кусты. Мама, боясь змей и москитов, осталась в машине.
Сестра же предложила мне пройтись вброд вдоль отмели. Она была на десять лет
старше меня, высокая и худая, с короткими вьющимися волосами, добела
выгоревшими на солнце. У нее были бархатные темно-карие глаза, а не голубые
или зеленые, как у большинства блондинок. Присев посреди потока, она
предложила мне посмотреть на воду у нее между ногами. К моему огромному
удивлению, вода окрасилась кровью.
-- Тебе больно? -- воскликнула я.
Не сказав ни слова, она встала и предложила мне следовать за ней.
Ошеломленная, я так и продолжала стоять в воде, наблюдая за сестрой,
карабкающейся на противоположный берег.