Тем самым выдвинуто общее понятие для способа возникновения мифологии - это
понятие процесса; это понятие решительно выводит мифологию, а вместе с нею
и все наше исследование из той сферы, в какой пребывали прежние объяснения
мифологии. Вместе с этим понятием решен и вопрос о том, как разумелись
мифологические представления тогда, когда они возникали. Вопрос, как они
разумелись, показывает нам, сколь трудно или невозможно допускать, чтобы
они разумелись как истина. Отсюда первая попытка - истолковать ее не в
собственном смысле, т. е. предположить в ней истину, но иную, нежели
непосредственно выраженная; и вторая попытка - видеть в них изначальную,
однако искаженную истину. Однако в соответствии с полученным теперь
результатом можно поставить такой вопрос: разумелись ли вообще как-либо
мифологические представления, были ли они предметом разумения, свободного
выражения мнения относительно истинности чего-либо? И здесь, стало быть,
вопрос был поставлен неверно. Мифологические представления ни изобретены,
измышлены, ни произвольно приняты. Порождения независимого от мышления и
воли процесса, они отличались для подпавшего ему сознания недвусмысленной и
неотступной реальностью. Народы и индивиды лишь орудия процесса, который
для них необъятен, которому они служат, не понимая его. Не в их власти
избежать этих представлений, вобрать их в себя или не вобрать, ибо они
приходят к ним не извне, они - в них, хотя никто не осознает, как они
оказались здесь, ибо они приходят из недр самого сознания, которому
рисуются с необходимостью, не допускающей сомнения относительно своей
истинности.

Если прийти к мысли о таком способе возникновения мифологии, то становится
вполне понятным, почему мифология, рассматривавшаяся исключительно с своей
материальной стороны, оставалась столь загадочной; ведь известно, что для
человека, лишенного соответствующего опыта, чуждым и невразумительным
кажется многое из того, что опирается на определенный духовный процесс, на
внутренний опыт,- тому же, от кого этот внутренний процесс не скрыт, все
представляется понятным и разумным. Главный относящийся к мифологии вопрос
- это вопрос о значении. Однако само значение может быть лишь значением
процесса, в каком мифология возникает.

Если бы события и личности, составляющие содержание мифологии, были таковы,
что мы, согласно нашим понятиям, могли бы считать их возможными предметами
непосредственного опыта, если бы Боги были существами, которые могли бы
являться, то никто никогда не задумывался бы над тем, чтобы принимать их
как-либо иначе, нежели в прямом и буквальном смысле. Веру в истинность и
объективность этих представлений, какую бы, безусловно, должны приписать
язычеству (чтобы само оно не обратилось для нас в миф), объясняли бы
попросту реальным опытом более раннего человечества; просто считали бы, что
все эти личности, все эти события на деле представали и являлись
человечеству именно такими, т. е. в самом буквальном смысле были для него
истинными, подобно аналогичным явлениям и событиям, которые рассказывают о
потомках Авраама и которые для нас в нашем состоянии тоже невозможны, а для
них были истинны. Но как раз то самое, о чем прежде и подумать было
немыслимо, стало теперь возможным благодаря нашему объяснению, получившему
теперь обоснование, и это объяснение - первое, которое способно отвечать на
вопрос: как возможно то, что народы древности вполне доверяли религиозным
представлениям, которые кажутся нам нелепыми и неразумными, что они не
только доверяли им, но и приносили им самые суровые и нередко тяжкие жертвы?

Поскольку мифология - это нечто возникшее не искусственным, но естественным
путем, а при наличии данной предпосылки - и возникшее с необходимостью, то
в мифологии невозможно различать содержание и форму, материал и облачение.
Представления не наличествуют поначалу в какой-либо иной форме, но они
возникают именно в такой форме и, следовательно, вместе с нею. Мы в нашем
курсе уже требовали однажды такого органического становления, однако
принцип процесса, благодаря которому оно может быть объяснено, не был тогда
еще найден.

Коль скоро сознание не выбирает и не изобретает ни сами представления, ни
их выражение, то мифология сразу же возникает как таковая и не с каким иным
смыслом, но с тем, какой она высказывает. Вследствие необходимости, с какой
порождается содержание представлений, мифологии с самого начала присуще
значение реальности и значение доктрины, а вследствие необходимости, с
какой возникает форма, ей присущ исключительно собственный смысл, т.