Что в последовательной смене Богов мифология действительно сохраняет
реальную историю своего возникновения - это окончательно становится
непреложным фактом, если сопоставлять мифологии различных народов.
Оказывается, что учения о Богах, встречающиеся в мифологиях более поздних
народов и относимые в них к прошлому, были реальными и относимыми к
настоящему учениями более ранних народов, и наоборот: верховные Боги ранних
народов вошли в мифологии более поздних лишь как моменты прошлого. Лишь
теперь правильно объяснено и понято взаимосогласие мифологий, упоминаемое
столь часто. В самом главном или, правильнее говоря, в самодержавно
правящем Боге финикийцев эллины со всей определенностью узнают Кроноса
своей истории Богов и так и называют его - не трудно продемонстрировать
различия между финикийским Богом и Богом греческим, чтобы тем самым
доказать, что один Бог вовсе ни в какой связи (ни в каком родстве) не
находится с другим, однако все эти различия получают свое полное объяснение
благодаря одному-единственному обстоятельству: в финикийской мифологии
Кронос - это верховно правящий Бог, а в эллинской - он Бог оттесненный, уже
побежденный позднейшим Богом; Кронос в одной мифологии - Бог настоящего, в
другой - лишь Бог прошлого. Но как же могли бы эллины узнавать в
финикийском Боге своего, если бы они не сознавали Кроноса как свою же
реальность, реальность прошлого, не просто воображаемую и выдумываемую?

Какие ненатуральные объяснения не возникали бы, если бы только прежние
гипотезы не довольствовались тем, чтобы объяснять политеизм вообще, вместо
того чтобы первым делом и прежде всего заниматься политеизмом историческим!
Такую последовательность Богов невозможно просто вообразить - ее не
придумать; кто творит Бога для себя и других, тот по крайней мере творит
для себя и других такого Бога, который Бог в настоящем, сейчас.
Противоестественно полагать такого Бога, который с самого же начала будет
прошлым,- можно только стать таким, а для этого надо поначалу быть Богом
настоящего; если я хочу почувствовать прошлое, мне сначала надо
почувствовать его как настоящее. Что не обладало для нас реальностью, не
может стать для нас ступенью, моментом, а более раннего Бога надо
действительно удерживать как ступень, как момент, иначе и не возникнет
сукцессивный, последовательный политеизм; нужно, чтобы Бог когда-то владел
сознанием, чтобы в определенное время он совершенно полонил его, а исчезая,
он не может исчезнуть без борьбы и сопротивления, иначе бы он не был
сохранен.

Пусть бы мы даже допустили - чтобы пойти на крайность,- будто некий
праисторический философ сделал следующее наблюдение: мир в его современном
состоянии нельзя объяснить одной-единственной причиной, он мог возникнуть
лишь благодаря известным, выступавшим последовательно одна за другой силам,
или потенциям, каждая из которых становилась основанием для последующей;
рассудив так, этот философ пусть бы принял в свою космогонию
соответствующую последовательность таких причин, какие бы он представлял
себе в виде личностей, тогда, какого бы успеха мы ни ждали от его
изобретения, никто бы не испытывал перед этим Богом прошлого, перед Богом,
который мыслью и воображением отнесен к прошлому, того религиозного страха
и благоговения, каким окружен Кронос даже в греческой поэзии, в греческом
искусстве, не говоря о мифологии. Эти потоки религиозного страха перед
бессильным ныне Богом - не поэтическая ложь, страх испытывают здесь на
деле, и только поэтому он становится подлинной поэзией; а испытывать
реальный страх можно было лишь при условии, что в сознании осталось
воспоминание о Боге, что непрерывавшаяся традиция, передаваемая от
поколения к поколению, внушала и теперь еще внушает, что этот Бог
действительно царил - пусть в давние, пусть в незапамятные времена.