Ведь даже и то, что молчаливо предполагается
при всяком обсуждении этого вопроса, до сих пор остается лишь
гипотетическим, недоказанным представлением - именно то, что процесс,
приведший к возникновению рас, затронул лишь часть человечества, притом ту,
которая низведена ныне на положение рас (населяющее Европу человечество не
следовало бы, собственно, именовать расой). Между тем вполне возможно
посмотреть на вещи так: процесс затронул все человечество, и более
благородная его часть - отнюдь не та, что не была задета им, но та, которая
сумела превозмочь его и вследствие этого была способна подняться до более
высокой духовности, тогда как реально существующие расы - это та часть
человечества, которая поддалась этому процессу, а потому в ней закрепилось
и стало постоянным каждое из отклонений физического развития. Если нам
удастся довести наше исследование до самого конца, то мы можем надеяться
обнародовать факты, которые, очевидно, способны будут убедить всех во
всеобщности того процесса,- эти факты не просто взяты из естественной
истории (новые открытия показывают подвижность границ, разделяющих расы),
они коренятся совсем в ином. Пока же достаточно сказать, что мы
придерживаемся взгляда об общем происхождении всего человечества и
поступаем так не просто в интересах традиции или под влиянием нравственного
чувства, но вследствие чисто научных соображений (на нашей стороне никем не
опровергнутый факт, что потомок относящихся к разным расам индивидов сам
способен к продолжению рода); мы должны придерживаться такого взгляда, пока
нам не докажут, что эта предпосылка делает невозможным понимание природных
и исторических различий в человеческом роде.

Если же, кстати говоря, факты, которые мы обнародуем позднее, послужат
доказательством того, что расовый процесс (назовем его так для краткости)
продолжался в пору возникновения народов, то следует все же заметить, что
по крайней мере не все народы различаются по расам. А с другой стороны,
можно привести пример народов, у которых между различными классами
обнаруживаются различия, вполне сопоставимые с расовыми. Так, еще Нибур
упоминал бросающуюся в глаза белизну кожи индийских браминов - у других
каст кожа темнеет: чем ниже каста, тем темнее кожа, и у париев, которых не
рассматривают даже как касту, кожа совсем коричневая. Можно доверять Нибуру
в том, что он не смешивал изначального различия цвета кожи со случайным,
вызванным образом жизни - между людьми праздными и пребывающими в тени и
теми, кто находится на природе и подставляет кожу прямому воздействию
солнца и воздуха, повсюду замечаешь различия. Если индийцы - это пример
народа, в котором физические различия, близкие по степени к расовым,
привели лишь к разделению на касты и не уничтожили единство народа, то
египтяне, вполне вероятно, пример такого народа, в котором расовые отличия
были изжиты,- куда исчезла негроидная раса с вьющимися волосами и черным
цветом кожи, какую наблюдал в Египте Геродот (II, 104) и какую показали ему
там как наидревнейшую (на этом основании он строит заключения о
происхождении египтян), если только не считать, что Геродот вообще не бывал
в Египте и просто все придумал?

Всем изложенным мы, видимо, подготовлены к такому вопросу: не были ли
расходящиеся направления физического развития не причиной, а, напротив,
лишь побочным следствием великих духовных движений, связанных с
возникновением и образованием народов? Ведь само собой приходит на память
то, что в некоторых случаях полная духовная неподвижность задерживает в
чем-то физическое развитие и, напротив, большая подвижность духа вызывает
определенное физическое развитие или отклонения, что с многообразием
духовного развития умножаются и усложняются болезни людей; в полном
соответствии с тем наблюдением, что в жизни индивидуума перенесенная
болезнь нередко отмечает момент глубокого духовного перерождения, новые,
энергично проявляющиеся болезни человечества выступают как симптомы,
параллельные великим процессам духовной эмансипации. И если народы
разделены не просто пространственно и внешне и точно так же не просто
разобщены природными различиями, если они духовно и внутренне исключают
друг друга, а в то же время непреодолимая сила удерживает их вместе, то ни
изначального единства еще не разобщенного человечества (за ним мы обязаны
ведь признать какую-либо длительность существования) нельзя мыслить помимо
духовной силы (которая удерживала бы человечество в неподвижности и
подавляла бы даже наличествующие в нем побеги отклоняющегося в разные
стороны физического развития), ни возможно представлять себе, чтобы
человечество покинуло это состояние, когда имелись только различия колен,
но не народов, помимо духовного кризиса глубочайшего значения, который
должен был бы происходить в основаниях человеческого сознания и быть
достаточно сильным, чтобы человечество могло или принуждено было
разобщиться и образовать народы.