И мне кажется, что и сторонники гипотезы откровения
могут лишь порадоваться такому результату.

Ведь откровение могло бы обращаться лишь к реально существующему сознанию,
однако в первом реальном сознании мы обнаруживаем уже относительно-единого
Бога,- он, как мы видели, есть первая потенция сукцессивного политеизма, т.
е. уже первая потенция самой мифологии. Не откровение же полагает такую
потенцию! А потому откровение необходимо обнаруживает таковую как
независимую предпосылку - но не нуждается ли оно в таковой, чтобы быть
откровением, разве это не так? Откровение совершается, когда прорывается
некая пелена мрачного; следовательно, откровение предполагает в качестве
своей предпосылки омраченность, нечто вставшее между сознанием и Богом,
который должен выступить наружу в откровении.

Но ведь даже если и принимать искажение первоначального содержания
откровения, то таковое мыслимо лишь во времени, в течении истории, а
предпосылка мифологии, начало политеизма, уже здесь, она наличествует, как
только появляется человечество, в столь раннюю пору, что не объяснить ее
никаким искажением.

Когда же ученые мужи, как, например, называвшийся ранее Герхард Фосс,
объясняли отдельные мифы как искажения ветхозаветных событий, то вполне
можно предполагать, что их задача состояла именно лишь в объяснении
отдельного мифа и что они были далеки от того, чтобы думать, будто они
раскрыли самое основание язычества.

Применять понятие откровения в любом объяснении, как только оно
сталкивается с трудностями,- это, с одной стороны, значит дурно доказывать
свое особое почитание такого понятия, которое слишком глубоко, чтобы можно
было пользоваться им напрямик, как воображают многие; с другой же стороны,
объяснять непонятое столь же непонятным или еще менее понятым - значит
отказываться от всякого понимания. Ведь само слово "откровение" для многих
из нас очень привычно, но кто же думает что-либо, произнося его?! Хочется
сказать: объясняйте откровением все, что вам угодно, только объясните же
сперва, что это такое, дайте нам постичь определенный процесс, факт,
событие, какие не можете же вы не мыслить под этим понятием!

Подлинные апологеты откровения искони ограничивали его известным временем,
т. е. они считали преходящим то состояние сознания, в каком оно доступно
для откровения - подвержено ему (obnoxium reddit),- точно так апостолы
самого последнего, самого совершенного откровения в качестве одного из
действий такового возвещают снятие, прекращение любых чрезвычайных явлений
и состояний, без каких немыслимо реальное откровение.

Христианские богословы должны были бы более других печься о том, чтобы
сохранить откровение в такой зависимости от особого состояния, какое
следует предполагать в качестве особой его предпосылки,- иначе откровение
(что уже и происходит с давних пор) разрешается просто во всеобщее,
рациональное отношение,- они должны были бы блюсти строжайшую его
историчность. Ведь откровение - если принимать таковое - предполагает
определенное чрезвычайное состояние сознания. Любая теория, имеющая дело с
откровением, должна была бы доказать сначала существование такого состояния
независимо от откровения. Однако нет, пожалуй, ни одного факта, из какого
явствовало бы такое чрезвычайное состояние, за исключением самой мифологии,
а потому скорее мифология является предпосылкой научного постижения
откровения, чем, наоборот, мифология служит следствием откровения.

Стоя на научных позициях, мы не можем ставить гипотезу откровения выше
любой иной, согласно которой мифология зависит от чисто случайного факта.
Ведь если откровение принимать без понятия, без постижения,- а его с нашими
теперешними выводами и научными средствами и нельзя принимать как-либо
иначе,- то его надо считать не чем иным, как чисто случайным фактом.

Нам могли бы возражать, говоря, что относительный монотеизм, из которого
проистекает у нас вся мифология,- это тоже не постигнутый до сих пор факт.
Однако есть разница: гипотеза откровения выдает себя за окончательную, так
что отрезает путь к дальнейшему восхождению, тогда как мы вовсе не думаем
останавливаться на этом факте, но лишь рассматриваем его (факт, как считаем
мы, исторически установленный и с этой стороны недоступный для каких-либо
нападок) как исходный пункт нового развития.

Переходом к дальнейшему развитию послужит нам следующее соображение. Тот
единый, что не ведает равных себе, а для первого человечества выступает как
абсолютно-единый, этот единый на деле все равно лишь относительно-единый,
помимо которого пока нет иного, но который может возыметь его, и притом
такого, который лишит его исключительности бытия. Значит, вместе с этим
первым уже заложено основание сукцессивного политеизма,- он хотя и не
познан еще как таковой, но по своей природе служит первым звеном грядущей
последовательности Богов, настоящего многобожия.