Теория любого естественного или
исторического предмета - это не что иное, как философское созерцание его,
причем все дело в том, чтобы открыть в нем зародыш живого, тяготеющий к
развитию, или вообще истинную, настоящую его природу.

На первый взгляд нет ничего менее сходного, нежели истина и мифология, что
выражено и тем словом, которым пользовались долгое время,- "учение о
баснях"; нет больших противоположностей, чем философия и мифология. Однако
в самом противоречии заключены определенное требование, определенный призыв
и задача - именно в этом кажущемся неразумии надо открыть разум, в этой
кажущейся бессмыслице - смысл, причем не так, как пытались делать прежде,
когда, рискнув считать что-то разумным или осмысленным, именно это
провозглашали существенным, все же остальное объявляли случайным,
относящимся к облачению или к искажению сущности. Намерение, напротив,
должно быть таким, чтобы и форма явилась как необходимая и постольку
разумная.

Если кто-нибудь видит в мифологии лишь то, что противится нашим обычным
понятиям, так что она представляется ему как бы вовсе недостойной
какого-либо рассуждения, тем более философского созерцания, тот пусть
поразмыслит над тем, что конечно же природа не вызывает удивления у
человека бездумного, чей взгляд притупился от каждодневного наблюдения ее,
а между тем мы вполне можем представить себе такое духовное и нравственное
настроение, для какого эта же природа явится не менее невероятной,
удивительной и странной, чем сама мифология! Человек, привыкший жить в
высоком духовном и моральном экстазе, вполне мог бы спросить, когда бы его
взгляд вновь нечаянно упал на землю: для чего эти нагромождения материи,
бесполезно растраченной на фантастические формы скал и утесов? Могло ли
Богу или все равно какому моральному существу нравиться творить подобный
мир? Для чего эти фигуры животных, отчасти баснословные, отчасти
чудовищные, в самое существование которых, по большей части совершенно
бесцельное, мы бы не поверили, если бы не видели их собственными глазами?
Для чего в поведении животных так много неприличного? Для чего вообще этот
материальный мир? Почему не существует один лишь чистый мир духов, что было
бы вполне понятно нам? И все же мы не можем не искать в этой ставшей
непонятной для нас природе изначальный смысл, суть ее возникновения.
Конечно, многие из тех, кто видит в мифологии лишь бессмысленное и пошлое
"учение о баснях", думают о ней ничуть не хуже, чем думают о природе
некоторые не симпатизирующие натурфилософии философы, которые не знают иных
предикатов ее: она-де и бессмысленная, и неразумная, и небожественная и т.
д. А насколько больше людей будут так судить о мифологии! И потому не было
бы ничего удивительного, если бы философию мифологии поначалу ожидала та же
судьба, что и натурфилософию, которая теперь всеми, однако, признается и
стала необходимым элементом общей философии.

Есть и такие предметы, на которые философия должна смотреть как на
совершенно внеположные ей. Сюда относится все, в чем нет существенной
действительности, что является "чем-то" лишь в произвольном мнении людей.
Но мифологический процесс есть нечто такое, что совершилось в человечестве
независимо от его мнений и желаний. Внеположно философии и все просто
сделанное. А мифология - это естественная, необходимая поросль; мы
признали, что поэзия может ее разрабатывать и может даже расширять ее
содержание, однако тут то же самое, что и с языком: им можно пользоваться,
можно расширять его, в известных пределах можно обогащать его своими
изобретениями, однако основа его такова, что на нее даже не
распространялись человеческие изобретения и воля, все это не сделано
человеком.

С чем не имеет философия ничего общего, это, далее, все испорченное и
искаженное; лишь исконное, изначальное имеет для нее значение. Возможно,
что в различных учениях о Богах можно встретить отдельные разошедшиеся,
выпавшие из своих пазов части (как во всем, что прошло через руки людей),
однако сама мифология не возникла вследствие порчи, она - изначальное
порождение сознания, устремленного к своему восстановлению.

Третье, в чем не может обосноваться и что не может познавать философия,-
это безграничное, неконченное. А мифология - это истинная целостность,
нечто завершенное со всех сторон, удерживаемое в известных пределах, особый
мир для себя; мифологический процесс - это явление такой полноты
протекания, как, например, в физическом организме болезнь, правильно и
естественно протекающая, т. е. благодаря необходимой направленности
снимающая себя и восстанавливающаяся в здоровье; это движение, которое
исходит из определенного начала, проходит через определенные центры,
достигает определенного конца, тем самым замыкая и завершая себя.

Наконец, противится философии мертвое, стоящее на месте.