Может показаться, что это противоречит постоянно утверждаемому Перлзом (и другими психологами-гуманистами) принципу целостности психики. К разрешению этого противоречия мы еще вернемся, когда вооружимся достаточным теоретическим аппаратом, пока же заметим, что Перлз не одинок, придерживаясь лежащего за обсуждаемой техникой представления, что психика человека, как бы к этому ни относиться, разделена.

Например, у основателя психосинтеза Роберто Ассаджоли мы обнаруживаем аналогичное понятие субличности. А вот цитата из книги еще одного из "отцов" гуманистической психотерапии, где феномен субличности или "части" описывается с предельной отчетливостью, хотя и под другим именем:

"Наблюдения за спонтанной социальной деятельностью... обнаруживают, что время от времени разные аспекты поведения людей (позы, голос, точки зрения, разговорный словарь и т.п.) заметно меняются. Поведенческие изменения обычно сопровождаются эмоциональными. У каждого человека свой набор поведенческих схем соотносится с определенным состоянием его сознания. А с другим психическим состоянием, часто несовместимым с первым, бывает связан уже другой набор схем. Эти различия и изменения приводят нас к мысли о существовании различных эго-состояний.

На языке психологии эго-состояния можно описывать как систему чувств, определяя ее как набор согласованных поведенческих схем. По-видимому, каждый человек располагает определенным, чаще всего ограниченным репертуаром эго-состояний, которые суть не роли, а психологическая реальность". [2]

Э.Берн имеет в виду, разумеется, свою знаменитую триаду Р-В-Д (именно их он называет "эго-состояниями"), но приведенная цитата фиксирует интересующий нас психологический феномен обобщенно. Под берновское описание вполне подпадают и "части", и субличности.

От описанного представления возможны два направления движения: одно из них акцентирует интер-субъективные (межличностные), другое – интра-субъективные (внутри-личностные) аспекты возникающей ситуации. Что касается первого, то, если это представление справедливо, практически полезно иметь в виду, что "ведет себя", участвуя в разнообразных социальных ситуациях, не "человек-как-целое", а различные субличности. Как замечает придерживающийся аналогичной концепции Г.И.Гурджиев, одно "я" (он говорит, описывая интересующий нас феномен, о различных "я" в человеке) может подписать вексель, по которому всем остальным придется расплачиваться всю оставшуюся жизнь. Берновские схемы трансакций (два столбика, состоящие из кружочков, и стрелки между ними) также описывают эту, – межличностную, – сторону дела.

Во втором направлении особый психотехнический и психотерапевтический интерес могут представлять взаимоотношения субличностей "внутри" человека. Техника пустого стула (и некоторые другие техники гештальттерапии) занята тем, чтобы выявить, экстериоризовать те субличности, из бесконечных диалогов, конфликтов, схваток и клинчей которых подчас состоит "внутренняя жизнь" обыкновенного невротика (то есть наша с вами, уважаемый читатель).

2
Рассмотрим несколько примеров, чтобы практически прочувствовать эту разделенность.

Было время, когда я много работал со студентами и аспирантами разных ВУЗов. И одной из постоянно повторяющих тем работы была такая: "Я должна написать курсовую работу, а мне не хочется. И я не могу себя заставить. Как мне заставить себя сделать то, чего я не хочу делать?"

Попробуем разложить ситуацию на составляющие. Прежде всего, долженствование всегда имеет собственную коммуникативную структуру: кто-то должен кому-то. Адресатом долженствования (тем, кому должны) может быть внешний человек, а может быть собственная субличность: "Я должен сам себе", – говорит клиент. Впрочем, внешний адресат тоже нуждается во внутреннем "представительстве": даже раба (в отличие от "зомби") нельзя просто "заставить", в необходимости быть исполнительным его приходится убеждать (кнутом или/и пряником). Таким образом, "исполнитель долженствования" оказывается разделенным на "собственно исполнителя" и "прораба" (он же надсмотрщик). В случае, если человек должен "сам себе", мы можем рассадить по отдельным стульям "самого" и "себя".

Как очевидно из рассматриваемой ситуации, отношения между ними далеко не просты. Чаще всего доводы, в соответствии с которыми клиент должен нечто сделать, могут быть вполне понятны, надсмотрщику, но совершенно непонятны исполнителю. А работать-то нужно последнему. Та "я", которая знает, что нужно писать курсовую работу, – это совершенно не та "я", которая будет (если будет) реально ее писать. У той "я", которая должна, в голове отношения с преподавателем (или мамой, или деканатом, ненужное подчеркнуть), а вовсе не формы английского герундия, о которых нужно писать. А у той "я", которой нужно было бы писать про формы герундия, в голове если не ветер, то приглянувшийся студент-однокурсник.

Возможно, отношения между этими фигурами подобны отношениям известных перлзовских "собак" – собаки-снизу и собаки-сверху (topdog и underdog).