И сколько бы мы ни уславливались о "тайне группы" или тайне работающей тройки (при работе в группе люди могут договориться, что какие-то вещи они обсудят только втроем, не вынося это на общий круг), все равно очевидно, что всего не расскажешь, да это, вообще говоря, и не нужно.

В такой работе мне кажутся очень важными требования хорошего вкуса. Я категорически против тенденций (свойственных, как мы видели на ряде "воркшопов", некоторым американским гештальттерапевтам) вытаскивать все, что есть, "класть кишки на стол". Мне это кажется столь же неуместным, столь же неправильным, как рассказывать незначимое или пустое. Мы должны с самого начала учиться психологическому "такту".

Рассказывающему (не без помощи расспрашивающего, конечно) нужно пройти между этими двумя границами, Сциллой и Харибдой, – малой значимостью и слишком большой нагруженностью. Он может рассказывать то, таким образом и с такими подробностями, что, каким образом и насколько кажется ему уместным, значимым, важным и психологически интересным.

Еще одна рекомендация: ничего не выдумывать, – ни ради литературных прикрас, ни ради соображений тайны. Нам нужно настолько, насколько это возможно, иметь дело с реальным материалом, который отличается от выдуманного тем, что он – живой, и потому обладает массой связей с другими частями нашей психики, которые могут постепенно выявляться. А выдуманный материал такими реальными живыми связями обладать не может.

Быть правдивыми и искренними очень трудно, это требует мастерства и искусства; это удастся не сразу. Поэтому очень часто может получаться, что человек начинает рассказывать, идет по какой-то линии, а потом вдруг чувствует, что он чуть-чуть "заврался". Не бойтесь таких моментов, – это нормально, естественно и почти неизбежно; давайте себе и друг другу право вернуться назад, стереть с доски часть рассказанного, переиначить пере-рассказать. Относитесь к этому, как говорят психологи, "толерантно", то есть простите это себе и другим, и будьте готовы в любой момент дать возможность "нового старта".

Что делает рассказывающий, чтобы "впустить" собеседника в свое событие? Поначалу он просто рассказывает об этом событии. Затем он, скорее всего, получает ряд вопросов.

Здесь действует следующее правило: слушающий-расспрашивающий имеет право спросить обо всем, что ему кажется интересным и имеющим отношение к делу; здесь нет никаких ограничений. Спросить можно обо всем. Вместе с тем, рассказывающий имеет право на какие-то вопросы отвечать, а на какие-то – нет. то есть мера открытости, которую он выберет, – его дело, это его выбор.

Что должно получиться в результате этой беседы? Это может выглядеть следующим образом. После того, как кто-то расскажет о событии, кто-то выслушает, а потом расспросит, расспрашивающий должен настолько войти в событие рассказывающего, чтобы быть в состоянии рассказать о нем. При работе в группе это можно сделать, собравшись снова в большой круг, где расспрашивавшие о событиях расскажут о них (с разрешения рассказывавших, конечно) всем остальным. При работе в тройке это может быть пересказ расспрашивающего "на троих", причем в роли основного слушателя выступит супервизор.

Ясно, что рассказывавший получит шанс узнать много нового и интересного, потому что как бы ни было велико взаимопонимание, искажения всегда тоже велики. И это само по себе интересно.

Но в общем задача работающей пары – прорисовать, как на экране или на холсте, который находится "между" ними, событие таким образом, чтобы оно стало более или менее понятным, создать. как говорят психологи, "хороший гештальт" события.

Для себя, в своей памяти, человек может обозначить событие просто одним коротким символом, мгновенным визуальным образом или одним словом, максимум одной фразой. Он про него все помнит, все знает. А когда он об этом рассказывает, это разворачивается в длинный текст. И еще нужно, чтобы этот текст был понятен слушающему. И они вместе должны создать нечто что уже будет более или менее понятно всем остальным: из факта внутренней жизни сделать нечто доступное изложению и доступное пониманию группы (или "тройки").

С другой стороны, не стоит делать из этого псевдо-литературное произведение, историю, которую можно было бы рассказать про кого угодно, но не имеющую отношения к данному конкретному живому человеку. Нужно, чтобы каждое событие, которое будет рассказано, было не отчужденным рассказом, чтобы оно было событием именно этого человека, чтобы мы получили возможность через это событие, как через окно, посмотреть на жизнь человека.

5
Мы говорили о том, что расспрашивающему не следует "оставлять следов" на территории собеседника; но при этом в самом процессе взаимодействия – рассказывания и расспрашивания, – его роль очень велика, и от него требуется значительная активность. Почему?

Рассказывающий погружен в содержание. Если событие, о котором он рассказывает, для него эмоционально нагружено, значимо, весомо, он может начать в нем "тонуть", – вновь с ним отождествляться, переживать его заново, говорить как бы "изнутри" события, обращаясь к его участникам.