д. Мы, конечно же, подхватим экстериоризацию этого "-ся", о которой говорит сама клиентка: "они". На группе мы имеем возможность "их" спросить – вот "они" все тут сидят.

Очень быстро выясняется, что она на самом деле никого спрашивать не собирается, что реальное мнение присутствующих людей в ее психическом процессе, в ее стеснении себя никакого значения не имеет. И когда она говорит, что стесняется "их", это на самом деле неправда, потому что с "ними" у нее нет никакого контакта.

Иногда это рационализируется в виде фразы, что если даже их спросишь, то "они" честно не скажут, проявят вежливость. Но и это неважно, потому что если ей кто-то говорит вполне и совершенно искренне, что ее принимают, оказывается,, что в ее проблемном состоянии это не имеет никакого значения. Она "их" вовсе не собирается спрашивать.

Тогда естественно попытаться выяснить, кто же ее не примет, если она попробует выступить на группе, кто ее осудит, кто скажет, что она говорит глупости? Ставится пустой стул, и на этом пустом стуле должна сконденсироваться какая-то фигура.

Здесь есть две возможности. Давайте рассмотрим их по отдельности.

Обычно я действую следующим образом. Я стараюсь помочь клиентке сконденсировать эту фигуру, и обычно это оказывается либо мама, либо папа, либо учительница, либо бабушка, либо нехитрая комбинация из двух-трех вышеназванных. Узнается ее голос: "Она всегда мне говорила, что я ее позорю на людях, что-де сидела бы и молчала, замухрышка несмышленая".

Удивительным образом от самых разных людей, очень по-разному себя ведущих, очень по-разному себя чувствующих, я слышал эту формулу: кто-то из родимых воспитателей очень охотно говорит, что-де ты у нас самая плохая, в лучшем случае – просто плохая, ты у нас не можешь, сиди тихо [2]... Это внутреннее движение родителя, которому стыдно за ребенка.

И мы обычно предполагали, что то, что называется ретрофлексией, – это вбирание в себя этой фигуры Критического Родителя, который превращается во внутреннюю Грызлу, как мы ее называем. Эта внутренняя Грызла и есть "агент" ретрофлексии.

Дальше я обычно всеми доступными средствами подогревал воспоминание об этой коммуникации, просил пойти туда и максимально полно пережить ее, – но с сегодняшними ресурсами, и с моей помощью выйти в мета-коммуникативную позицию и решить эту ситуацию иначе. Например, понять, почему неймется этой маме или этой учительнице, причем понять настолько, чтобы не то что "простить", а чтобы из этой коммуникации самой(му) выйти. Когда человек вышел в мета-коммуникацию, он уже не является адресатом этой родительской критики.

Было много случаев, когда удавалось это сделать. Нередко это приводило к значительному и устойчивому эффекту, когда внутренняя Грызла как минимум сильно сдавала позиции, а то так и вообще исчезала. Сопутствовал этому часто такой интересный феномен, что менялись, и довольно кардинально, реальные отношения с прототипами этих Грызл, – мамой, папой, бабушкой. Как правило, это выглядело следующим образом: до работы человек для клиента был только прототипом его Грызлы, на которого эта Грызла и проецировалась (несмотря на понимание, что все теперь изменилось, и мама другая и я теперь другая)...

Одно из первых описаний, которое я получил от клиентки, таково: "Я на следующий день разговаривала с мамой по телефону и с удивлением обнаружила, что она совершенно другой человек. Я, – говорит, – до сих пор знала, что другие люди относятся к ней как к интересному интеллигентному человеку, с которым есть о чем поговорить, но сама я этого никогда этого не могла понять, потому что мне как бы этого не доставалось. А тут вот, когда я вышла из канала Грызлы, то оказалось, что я могу с мамой говорить как с не очень близким, не очень взрослым, но интересным мне человеком, заслуживающим внимания". – Это явный и ясный признак реального выхода в мета-коммуникативную позицию.

Для меня было совсем недавно большим подарком, когда мне удалось проделать такого рода работу не только с людьми "нашего круга", знающими наши теории, а с "реальным" клиентом, который никаких таких слов не знает. Была описана ситуация, и клиент вспомнил своего учителя, который "всадил" в него представление о себе как о "не-окей". Мы пошли обратно в эту школьную ситуацию, я предложил рассмотреть этого учителя, выяснить, что это с ним. Клиент быстро вспомнил, что у учителя была стервозная жена. Я предложил клиенту попытаться помочь этому учителю. И клиент придумал, в своем стиле, как можно было бы ему помочь, изменив его семейную ситуацию... Соответственно изменилась школьная ситуация клиента, он многое для себя переставил. И буквально на моих глазах, без всяких моих наводок, клиент впервые выпрямился на стуле.

Так что в принципе такие ходы возможны. Но к моему большому огорчению они удавались далеко не всегда. И вот сейчас я могу описать более общий вариант, который как объясняет то, что происходит в таком случае, так и дает другие возможности. Здесь, как я теперь понимаю, и лежит тайна ретрофлексии.

Дело в том, что даже если клиентка понимает, что она имеет дело со своей собственной внутренней Грызлой, она продолжает "себя" отождествлять с "Подгрызленной".