Задав такой функциональный подход к исследованию проблемы, можно распространить его глубже. Тогда и феномен философии можно также аналитически разложить и представить как функцию, зависящую от предмета ("о чем она философствует?") и "места" ("откуда, с какой позиции она философствует?") философии, и, тем самым, свести вопрос об особенностях философской деятельности, специфике языка, методов и способов ее работы к вопросам о специфике "объектов" философствования и "местоположения" самой философии. Этим проблемам были посвящены мои тезисы, представленные на конференцию [1], и позвольте с анализа этих проблем начать собственно содержательную часть доклада.

Если философию трактовать как мировоззрение, воззрение на мир в целом, философа — как созерцателя, наблюдателя этого мира, а сам мир понимать как некоторое место (топос), то правомерно поставить вопрос: где должен находиться философ как наблюдатель мира?

Отвечая на этот вопрос, можно сказать, что, с одной стороны, философ не может находиться внутри мира, поскольку изнутри мира узреть целое мира невозможно. Возможно изучать только части мира, его объекты (например, вещи, если мир понимать в рамках "вещной" онтологии [1]), чем и занимается, например, наука. Тем самым, можно выделить особый "внутримирской" тип дискурса, к которому, помимо науки, можно отнести и другие речевые практики, например определенную часть литературы и поэзии, если область их "работы", предмет их исследования лежит внутри мира. Заметим, что этот тип дискурса является зависимым и обусловлен следующими факторами:

— во-первых, самим фактом наличия мира как существующего целого;

— во-вторых, тем, что мир имеет какой-то порядок (логос), который может быть выговорен в этом дискурсе, т.е. тем, что мир является не Хаосом, а Космосом, что и делает, в конечном итоге, возможным его осмысление и познание а, следовательно, и дискурс, выражающий результаты этого осмысления (познания);

— в-третьих, тем, что предстоящий перед ним мир уже задан каким-то определенным способом видения мира, т.е. уже имеет определенное устройство или онтологию мира, что также накладывает свой отпечаток на тип дискурса. Например, наличие в большинстве языков народов мира института имен существительных в качестве одной из основных частей речи как раз и связано с господством в европейском менталитете "субстанциальной" ("вещной" — см. предыдущую сноску) онтологии.

С другой стороны, философ не может находиться вне мира, поскольку в этом случае у него нет гарантии, что он вообще заметит наш мир. Представьте себе, что вы идете по аллее, изредка наступая на опавшие осенние листья. Разве сможете вы выделить среди них наш Мир? Более того, покидая его, мы в нашем дискурсе вообще не можем использовать такие "мирские" термины, как "наблюдатель", "воззрение", "мир" и т.д. И, наконец, в этом случае сам феномен дискурса оказывается проблематичным, поскольку термин "дискурс" отсылает нас к некоторой логичности, которой в мире может и не быть: для позиции наблюдателя, находящегося вне мира, в принципе допустимо отсутствие какого-либо дискурса вообще. Покидая мир, мы оказываемся в области трансцендентного, которая составляет предмет уже не философского, а, например, теологического исследования. Соответственно, этот тип дискурса может быть назван теологическим, или трансцендентным [2].

Тем самым единственно возможное место наблюдателя мира — философа — на границе мира. Это такое место, где нет привычных объектов мира (как, впрочем, и субъекта дискурса); где отсутствует "мирская" логика, основанная на законах тождества, непротиворечия, исключенного третьего и достаточного основания; где проблематично привычное для европейского мышления иерархизированное "древесное" устройство мира (см., например, альтернативную "древесному" устройству "ризоматику" Делеза — Гваттари); где структура дискурса не может быть представлена как последовательность законченных знаковых утверждений об определенных предметах. Этот, третий, тип дискурса может быть определен как собственно философский, или трансцендентальный дискурс.

Таким образом, проведенный выше анализ позволяет сформулировать тезис о пограничном "топосе" философии. Это положение можно дополнить (усилить), если обратить внимание не только на "место" философии (и философа) по отношению к миру, но и на характер философской деятельности, т.е. если дополнить пространственный (синхронный) анализ "местоположения" философии структурно-временным (диахронным) анализом. С одной стороны (в исторически-временном аспекте рассмотрения), можно отметить, что философия как феномен общественной жизни рождается примерно в VI веке до н.э. на границе Мифа и Науки, а ее язык занимает пограничное положение между образным пред-мышлением Мифа и знаково-понятийным теоретическим аппаратом Науки [2]. Это связано с тем, что человечество именно в это время переходит от так называемого мифологического мышления к принципиально новому способу своей психической жизни, основанному на собственно сознательных механизмах мыслительной деятельности.