При этом буду рассматривать эти феномены как некоторые семиотические системы, и, следовательно, вопрос о противопоставлении философии и науки редуцируется к вопросу о специфике семиотических систем философии и науки. Основой такого — семиотического — противопоставления является противопоставление символа и знака. В классических работах Г.Фреге — так называемом семантическом треугольнике Фреге (Огдена) — каждый знак обладает смыслом и значением (денотатом).

знак

/ \

/ \

смысл значение

Модификация этого подхода заключается в следующем: каждое языковое выражение (знак) обладает двумя взаимодополнительными характеристиками «смысловостью» и «денотативностью». Большинство знаков обладает и той и иной характеристикой, однако встречаются «вырожденные случаи»: случай «имен собственных», когда «смысловость» сведена к минимуму, и случай «пустых знаков», когда «денотативность» равна нулю. В этом смысле, символы близки знакам с «пустым» денотатом (знакам типа «круглый квадрат»). Более точно, символ является знаком с максимумом «смысловости» и с минимумом «денотативности». Символу не соответствует никакой объект в мире вещей в отличие от соответствия некоторого реального объекта (например, стола) какому-либо знаку — понятию (для нашего примера, понятию «стол»). Символам ничего не соответствует в мире и одна из характерных ошибок неправильного понимания философии как раз и заключается в натурализации символов. Если в качестве основополагающих символов философствования взять «идеи разума» И. Канта: «мир» — «душа» — «Бог», то бесполезно искать в мире денотаты этих символов. Невозможно указать пальцем на денотат этих символов, а типичной ошибкой натурализации символа «душа» является отождествление души с головным мозгом человека.

Видимо это и является основной причиной невозможности стандартного определения терминов философии, поскольку мы лишаемся фундаментальной основы процедуры остенсивного определения.

Однако символы обладают смыслом, и должны существовать процедуры выявления смысла символов. Особенностью таких процедур является построение системы символов, ссылающихся друг на друга. Благодаря такой системе ссылок возможно прояснение смысла отдельного символа. Основы такого «системного» подхода, позже получившего развитие в концепции корреспондентной теории истинности, можно найти у Платона (см., например, 133 d фрагмент диалога «Парменид», в котором платоновский — онтологический — термин «идея» можно заменить нашим — гносеологический — термин «символ»). Сформулированная выше процедура «языковой игры» базируется именно на этом «системном» подходе к определению символов.

Прежде чем двигаться дальше, сделаем небольшую остановку и подведем предварительные итоги анализа термина «философия»:

Философия представляет собой «культурную машину» по переработке символов. Символы — дом философии.

Это утверждение и является центральным тезисом моего доклада. Однако, как я уже говорил, это пока что достаточно поверхностный результат, некоторое «внешнее» определение, которое требует своего обоснования. Поэтому следующий шаг связан с более глубоким вопросом: а, собственно, зачем необходимы символы, и знание (деятельность), основанное на символах? И необходимо ли это? Может быть философия, сформировав машину «науки» выполнила свою функцию и больше не нужна (концепция «трех стадий» О. Конта)? Постановка этих вопросов отсылает нас к автору «Логико-философского трактата» с его максимой: «то, что (о чем — К.С.) вообще может быть сказано, может быть сказано ясно, о том же, что сказать невозможно, следует молчать».

Ответ на эти вопросы, и тем самым аргументация в пользу символьного познания будет состоять из двух частей. Во-первых, я постараюсь уравнять в правах науку и философию, и, тем самым, снять претензию науки на выделенный статус по сравнению с философией (негативный аргумент), а, во-вторых, мне необходимо указать на специфичность задачи, которую можно решить только с помощью этого символьного языка (философии) — позитивный аргумент.

Точная наука versus метафизика

4. Приступим к первой части аргументации. Для этого необходимо уточнить позицию оппонента. В предисловии к «Логико-философскому трактату» Л. Витгенштейн пишет следующее: «замысел книги — провести границу мышления, или, скорее, не мышления, а выражения мысли: ведь для проведения границы мышления мы должны были бы обладать способностью мыслить по обе стороны этой границы (т.е. иметь возможность мыслить немыслимое). Такая граница может быть проведена только в языке, а то, что лежит за ней, оказывается просто бессмыслицей».

В этом рассуждении выделим три взаимосвязанных положения:

- во-первых, отождествляется граница мышления и граница высказанного: мышление суть язык и только язык (тезис 1);

- во-вторых, исследуется еще более узкая часть мышлен