Пусть тогда
одна часть называется научной, а другая рассчитывающей (to logistikon), ибо
принимать решения (boyleyesthai) и рассчитывать (logidzesthai) - это одно и
то же, причем никто не принимает решений о том, что не может быть иначе.
Следовательно, рассчитывающая часть - это [только] какая-то одна часть
[части], наделенной суждением.
Нужно теперь рассмотреть, каков наилучший склад для той и для другой
части души, ибо для той и для другой именно он является добродетелью, а
добродетель проявляется в свойственном ей деле.
(II). Есть три [силы] души, главные для поступка и для истины: чувство,
ум (noys), стремление (orexis). Из них чувство не является началом какого бы
то ни было поступка; это ясно потому, что чувство имеют и звери, но они не
причастны к поступку. Далее, что для мысли утверждение и отрицание, то для
стремления преследование и бегство. Таким образом, если нравственная
добродетель - это устои, которые избираются нами сознательно (hexis
proairetike), а сознательный выбор - это стремление, при котором принимают
решения (orexis boyleytike), то суждение должно быть поэтому истинным, а
стремление правильным, коль скоро и сознательный выбор добропорядочен и
[суждение] утверждает то же, что преследует стремление.
Итак, мысль и истина, о которых идет речь, имеют дело с поступками
(praktike), а для созерцательной (theoretike) мысли, не предполагающей ни
поступков, ни созидания-творчества (poietike), добро (to ey) и зло (to
kakos) - это соответственно истина и ложь; ибо это - дело всего мыслящего,
дело же части, предполагающей поступки и мыслительной, - истина, которая
согласуется с правильным стремлением.
Начало, {источник], поступка - сознательный выбор, но как движущая
причина, а не как целевая, [в то время как источник] сознательного выбора -
стремление и суждение, имеющее что-то целью. Вот почему сознательный выбор
невозможен ни помимо ума и мысли, ни помимо [нравственных] устоев; в самом
деле, благополучие [как получение блага] в поступках (eypraxia), так же как
его противоположность, не существует в поступке помимо мысли и нрава. Однако
сама мысль ничего не приводит в движение, [это делает только мысль],
предполагающая какую-то цель, т. е. поступок, ибо у этой [мысли] под началом
находится творческая [мысль]. Дело в том, что всякий, кто творит, творит
ради чего-то и творчество (to poieton) - это не безотносительная цель, но
чья-то [цель] и относительная. Между тем свершение поступка (to prakton) -
[цель безотносительная], а именно: благо-получение в поступке (eypraxia)
само есть цель, стремление же направлено к цели. Именно поэтому сознательный
выбор - это стремящийся ум, [т. е. ум, движимый стремлением], или же
осмысленное стремление, [т. е. стремление, движимое мыслью], а именно такое
начало есть человек.
Предметом сознательного выбора (proaireton) не может быть нечто в
прошлом; так, никто не собирается (proaireitai) разрушить Илион, ибо о
прошедшем не принимают решений, [их принимают только] о будущем и о том, что
может быть, а прошедшее не может стать не бывшим, и потому прав Агафон:

Ведь только одного и богу не дано:
Не бывшим сделать то, что было сделано.

Таким образом, дело обеих умственных частей души - истина. А это
значит, что для обеих частей добродетелями являются те склады [души],
благодаря которым та и другая [часть] достигнет истины наиболее полно.

3(III). Итак, снова начнем наше рассуждение об этих [душевных складах]
от начала. Допустим, что душа достигает истины, утверждая и отрицая
благодаря пяти [вещам], а именно: искусству, науке, рассудительности,
мудрости, уму (поскольку в предположениях и мнениях можно обмануться, [мы их
не учитываем]).
Что такое наука - если нужно давать точные определения, а не следовать
за внешним сходством, - ясно из следующего. Мы все предполагаем, что
известное нам по науке не может быть и таким а инаким; а о том, что может
быть и так и иначе, когда оно вне [нашего] созерцания, мы уже не знаем,
существует оно или нет. Таким образом, то, что составляет предмет научного
знания (to epistelon), существует с необходимостью, а значит, вечно, ибо все
существующее с безусловной необходимостью вечно, вечное же не возникает и не
уничтожается.
Далее, считается, что всякой науке нас обучают (didakte), а предмет
науки - это предмет усвоения (matheton). Как мы утверждали и в "Аналитиках",
всякое обучение, исходя из уже познанного, [прибегает] в одном случае к
наведению, в другом - к умозаключению, [т.