Если бы он в конце концов приучился делать это [как
должно] или как-то иначе изменился, он был бы щедрым, ведь он будет давать,
кому следует, и не будет брать, откуда не следует.
Вот почему он не считается дурным по нраву, ведь излишне давать и не
брать - [черта] не испорченного и низкого (agennes), но глупого. Принято
считать, что такой мот гораздо лучше скупца, как на основании
вышесказанного, так и потому, что он многим оказывает помощь, а скупец -
никому, даже самому себе.
Однако большинство мотов, как сказано, берут, откуда не следует, и по
этому признаку являются скупцами. Они становятся склонны брать таким
образом, потому что хотят расходовать, но не могут делать это с легкостью,
так как скоро у них истощаются наличные [средства]. Значит, они вынуждены
добывать их откуда-то еще, а поскольку они при этом ничуть не заботятся о
нравственности (to kalon), то легкомысленно берут отовсюду, ибо давать для
них привлекательно, а как и откуда [добыты средства], им совершенно
безразлично. Именно поэтому их даяния не являются щедрыми, т. е. они не
являются нравственно прекрасными, и не ради этого делаются, и не так, как
должно, а иногда они даже делают богатыми тех, кому следует жить в бедности,
и, хотя людям умеренных нравов они не дадут ничего, подхалимам и тем, кто
доставляет им какое-либо иное удовольствие, - много. Потому в большинстве
они распущенны, ибо, с легкостью расходуя [деньги], они и тратят их на
распущенное времяпрепровождение, а не имея в жизни прекрасной цели, клонятся
в сторону удовольствий.
Оказавшись без воспитателя, мот опускается до [распущенности], а если
обратить на него внимание, может достичь середины и должного. Что же до
скупости, то она неизлечима (принято считать, что старость и всякая немощь
делают людей скупыми); и она теснее срослась с природой человека, чем
мотовство. Большинство ведь, скорее, стяжатели, чем раздаватели. Кроме того,
скупость распространенней и имеет много разновидностей, так как
насчитывается много способов быть скупым.
Есть две [стороны] скупости - недостаточность в даянии и излишество в
приобретении, но не у всех она обнаруживается целиком, а иногда [отклонения]
встречаются по отдельности, т. е. одни излишне приобретают, а другие
недостаточно дают. Те, кого прозвали, скажем, жадинами, скаредами и
скрягами, недостаточно дают, но их не тянет к чужому [добру], и они не
стремятся завладеть им: в одних случаях из порядочности (epieikeia) и
опасений позора (считается, что для некоторых - во всяком случае, [сами они
так] говорят - цель бережливости - не оказаться когда-нибудь вынужденными
совершить нечто постыдное; к ним относится "тминорез" и тому подобные люди;
имена они получили за излишнее [усердие] в том, чтобы ничего не давать); в
другах случаях от чужого [добра] воздерживаются, полагая, что трудно самому
брать у других, без того чтобы другие брали у тебя самого, и потому они
довольны тем, что не берут и не дают.
А другие в свою очередь преступают меру в приобретении, беря откуда
угодно и что угодно, как, например, те, чье ремесло недостойно свободных
(aneleytheros): содержатели публичных домов и все им подобные, а также
ростовщики, [дающие] малую [ссуду] за большую [лихву]. Все они берут откуда
не следует и сколько не следует. По-видимому, всем им одинаково присущи
позорные способы наживы, ибо все они терпят порицание ради наживы, к тому же
ничтожной. В самом деле, берущих очень много откуда не следует и что не
следует, например тиранов, разоряющих государства, и грабителей,
опустошающих святилища, мы называем не скупыми, а, скорее, подлыми,
нечестивыми и неправосудными. А вот игрок в кости, вор одежды в бане {и
разбойник} тоже относятся к скупым, ибо их нажива позорна. Действительно, и
те и другие утруждаются и терпят порицание ради наживы, только одни ради
наживы идут на огромный риск, а другие наживаются за счет окружающих
(philoi), которым [на самом деле] следует давать. Таким образом, и те и
другие, желая наживаться не на том, на чем следует, наживаются позорными
способами, а все приобретения такого рода - это приобретения скупца.
Так что разумно противоположностью щедрости называть скупость, ибо это
порок больший, чем мотовство, и чаще погрешают в эту сторону, нежели в
сторону описанного нами мотовства.
Будем считать, что о щедрости и о противоположных ей пороках в какой-то
мере сказано.

4(II). За этим, по-видимому, должен последовать разбор того, что
относится к великолепию.