Кроме того, [неправосудный поступок] предполагает произвольность,
сознательный выбор и первый шаг, так как не считается, что неправосудно
поступают, делая в ответ то же самое, из-за чего пострадали, между тем как
тот, кто [поступает неправосудно] с самим собой, одновременно [одно и то же]
испытывает и делает.
Кроме того, [наконец], получится, что, [поступая с собой неправосудно,
человек] терпит неправосудие по своей воле.
И в конце концов, никто не поступает неправосудно без того, чтобы
совершить частное неправосудное дело, но никто не может блудить со своей
[женой), вломиться в собственный дом, украсть свое [имущество].
В целом [вопрос о] неправосудном поступке по отношению к самому себе
разрешается благодаря определению, [которое мы дали понятию] "по своей воле
терпеть неправосудие".
Очевидно, что и то и другое дурно - и терпеть неправосудие, и поступать
неправосудно, ведь одно означает иметь меньше, а другое - [иметь] {больше
середины...}, она же подобна здоровью во врачебном [искусстве], закалке - в
гимнастическом.
Поступать неправосудно, однако, хуже, ибо если такие поступки достойны
осуждения и причастны порочности,- причем либо полной и безусловной
порочности, либо близкой к тому (ведь не все, что произвольно [и
неправосудно), сопряжено с неправосудностью [как складом]), - то "терпеть
неправосудие" не причастно к порочности и неправосудности.
Итак, само по себе терпеть неправосудие менее дурно, но при [известном]
стечении обстоятельств ничто не мешает этому быть большим злом. Впрочем,
искусству [или науке] до этого нет дела. Так, воспаление легких [врачевание]
называет болезнью более [опасной], чем ушиб, и все-таки при стечении
обстоятельств последний может оказаться иной раз [опаснее], если случится
так, что [человек], упавший от удара и получивший ушиб, захвачен врагами или
погиб.
В переносном смысле, или пользуясь сравнением, [можно сказать], что
право может существовать не в отношении к самому себе, но в отношениях
частей [души], причем не всякое право, а "господское" и "семейное". Ведь в
этих рассуждениях было проведено различие между частью души, наделенной
суждением и лишенной суждения; имея в виду [обе] эти части, и думают, что
существует неправосудность в отношении к себе самому, ибо между этими
частями может быть [так, что] они испытывают нечто вопреки собственным
стремлениям (orexeis), и потому у этих [частей души] своего рода право в
отношениях друг к другу подобно [правовым отношениям] начальника и
подчиненного.
Итак будем считать, что правосудность и другие [нравственные
добродетели] мы, таким образом, разобрали.


КНИГА ШЕСТАЯ (Z)

1(I). Поскольку ранее мы сказали, что следует избирать середину, а не
избыток и недостаток, а середина такова, как определяет верное суждение, то
давайте в этом разберемся.
Итак, для всех вышеупомянутых складов [души], как и для прочего,
существует определенная "цель", с оглядкой на которую обладающий суждением
натягивает и ослабляет [струны]; и для обладания серединой в чем бы то ни
было существует известная граница (horos), которая, как мы утверждаем,
помещается между избытком и недостатком, будучи согласована с верным
суждением.
Такое высказывание истинно, но отнюдь не прозрачно, ибо и для других
занятий, для которых существует наука, истинно высказывание, что утруждаться
и прохлаждаться нужно не слишком много и не слишком мало, а [соблюдая]
середину, т. е. так, как [велит] верное суждение; но, обладая только этим
[знанием], человек не знал бы ничего больше, например [он не знал бы], какие
[лекарства] нужны для тела, если бы сказал: "те, которые предписывает
врачебное искусство, и тот, кто им обладает". Вот почему нужно, чтобы
применительно к складам души тоже не только было высказано нечто истинное,
но и было бы точно определено: что есть верное суждение и какова
[определяющая] его граница.

2. Разделив добродетели души, мы утверждали, что одни относятся к
нраву, а другие к мысли. Мы уже разобрали нравственные добродетели, об
остальных будем говорить - прежде сказав о душе - следующим способом.
Ранее уже было сказано, что существуют две части души: наделенная
суждением и лишенная его; теперь нужно таким же образом предпринять
разделение в той, что обладает суждением. Предположим, что частей,
наделенных суждением, тоже две: одна - та, с помощью которой мы созерцаем
такие сущности, чьи начала не могут быть инакими, [т. е. меняться]; другая -
та, с помощью которой [понимаем] те, [чьи начала] могут [быть и такими, и
инакими]. Дело в том, что для вещей разного рода существуют разного рода
части души, предназначенные для каждой отдельной вещи по самой своей
природе, коль скоро познание возможно здесь в соответствии с каким-то
подобием и сродством [этих частей души и предметов познания].