если многозначно
"правосудное", [или "правое"), то и "неправосудное", [или "неправое"].

2. По всей видимости, у "правосудности" и "неправо-судности" много
значений, но из-за их близости, что это соименность, скрыто и не так
заметно, как при далеких [значениях] (в последнем случае велико различие по
внешнему виду); ясна, например, соименность, когда называют "ключом",
["ключицей"], кость пониже шеи у животных и то, чем запирают двери.
Посмотрим теперь, в скольких значениях говорят "не правосудный"
(adikos). Итак, "неправосудным" считается тот, кто преступает закон
(paranomos), кто своекорыстен (рlеоnektes) и несправедлив (anisos), а отсюда
ясно, что правосудный - это законопослушный (nomimos) и справедливый (isos).
Стало быть, правосудие, [или право], - это законное и справедливое, а
неправосудие, [или неправое], - это противозаконное и несправедливое.
Коль скоро неправосудный своекорыстен, корысть его будет в благах
вообще, но не во всех, а в тех, с которыми связана удача или неудача [в
жизни] и которые, если взять их безотносительно, всегда являются благами, но
применительно к тому или иному человеку не всегда. [Тем не менее] люди молят
о таких благах и ищут их, [чего делать] не должно, но надо, с одной стороны,
молить, чтобы блага безотносительные были бы [благами] и для них самих, а с
другой - выбирать то, что для них блага.
Неправосудный не всегда избирает большее, но [иногда] и меньшее, если
речь идет о безусловном зло. А поскольку меньшее зло считается в известном
смысле благом, своекорыстие же обращено на блага, то тем самым и здесь
[неправосудного] надо считать своекорыстным. Он и несправедлив: ведь это
[понятие] включает [присвоение "чужого" блага и отказ от "своего" зла] и
[является, стало быть,] общим [понятием].

3. Коль скоро, как мы видели, преступающий законы неправосуден, а
законопослушный правосуден (dikaios), ясно, что все законное в известном
смысле правосудно. В самом деле, что определено законодательным
[искусством], законно, а каждое из этих [определений] мы признаем
правосудным, [т. е. правом].
Законы говорят обо всем вместе, причем имеют в виду либо пользу всех,
либо лучших, либо имеющих власть {по добродетели} или как-то еще иначе, так
что в одном из значений, [а именно в широком], мы называем правосудным то,
что для взаимоотношений в государстве (politike koinonia) создает и
сохраняет счастье, и все, что его составляет.
Закон, стало быть, предписывает как дела мужественного (например, не
оставлять строя, не обращаться в бегство и не бросать оружия), так и
благоразумного (например, не блудить, не насильничать), а также ровного
(например, не бить и не бранить); соответственно и с другими добродетелями и
пороками: в одном он наставляет, а другое воспрещает, причем если правильно
составлен, то правильно, и хуже, если составлен небрежно.
Итак, правосудность сия есть полная добродетель, [взятая], однако, не
безотносительно, но в отношении к другому [лицу]. Поэтому правосудность
часто кажется величайшей из добродетелей, и ей дивятся больше, чем "свету
вечерней и утренней звезды". И даже пословица говорит:

Всю добродетель в себе правосудность соединяет!

И эта добродетель есть в первую очередь полная добродетель, так как
обращение с нею - [это проявление] полной добродетели, а полнота здесь от
того, что, обладая этой добродетелью, можно обращать ее на другого, а не
только на себя самого. А ведь многие способны обращать добродетель на свои
собственные [дела], но на отношения с другим не способны. Потому-то метким
слывет изречение Бианта: "Мужчину чин покажет", ибо как начальник [он
проявляет себя] в отношении к другому и во взаимоотношениях в государстве.
На том же [основании] правосудность единственную из добродетелей почитают
"чужим благом" затем, что она существует в отношении к другому.
Действительно, [правосудный] приносит пользу другому, будь то начальник или
[один] из сограждан (kosnonos).
Самый порочный человек, конечно, тот, чей порок обращается на него
самого и близких, однако самый добродетельный не тот, чья добродетель
обращается на него самого, а тот, чья - на другого, ибо это трудное дело.
Потому данная правосудность не часть добродетели, а добродетель в
целом, а противоположное не часть порочности, но порочность в целом. В чем
же разница между добродетелью и данной правосудностью, ясно из сказанного
выше, ибо, с одной стороны, они тождественны, а с другой - это разные
понятия, а именно: поскольку речь идет об отношении к другому, постольку
[перед нами] правосудность, а поскольку о соответствующем [душевном] складе,
взятом безусловно, постольку о добродетели.