Скачать 125.22 Кбайт
Проблема абсолюта и духовной индивидуальности в философском диалоге иалоге Н.О.Лосского, Б.П.Вышеславцева и С.Л.Франка.
“Настоящим”, “правильным” животным они считают дикое, а прирученное животное кажется им каким-то искусственным. Прирученное животное и есть настоящее, правильное, только оно занимает должное место И вот мы видим, что если у него есть и н д и в и д у а л ь н о с т ь (курсив С.Д.), оно обязано ею своему хозяину. Хорошая овчарка ведет себя “как человек” благодаря хорошему пастуху. Я уже говорил о таинственной силе предлога “в”. Когда мы читаем Новый завет, мы видим, что человек пребывает во Христе, Христос - в Боге, а Святой Дух - в церкви и в отдельной душе. В каком-то еще сходном смысле животное обретает “я” в хозяине”15). Итак, наша индивидуальность раскрывается лишь в общении с нашим Небесным Хозяином, о чем неустанно говорили русские религиозные философы, стараясь донести эту, в обшем-то простую мысль, не только с помощью строгих логических построений, но и с помощью эмоционально-выразительных, поэтико-метафорических строк.
Вышеизложенные замечания позволяют сделать вывод, что наиболее ценным в багаже русской философии является не только ее теоретическая часть. Русскую философию по праву можно считать не столько наукой, а скорее одним из видов искусств. Для того чтобы пояснить эту мысль, мы приведем одно весьма знаменательное мировоззренческое заявление С. Кьеркегора, изложенное им в книге “Понятие страха”:
“Между тем из всех искусств проповедь является наиболее трудным, она, собственно, и есть то искусство, которое восхваляет Сократ : искусство убеждать. Они (софисты - прим. С.Д.) конечно же могли быть красноречивы, но не могли убеждать, иначе говоря они были способны многое сказать о любом предмете, однако при этом недоставало момента единения. Но единение и составляет тайну убеждения ( все курсивы С.Д.”16).
Нет никакого сомнения, что русская философия была разновидностью религиозной п р о п о в е д и. Только момент единения с Абсолютным дает возможность влиять на убеждения людей, возможность искреннего д и а л о г а, соединения собственного бытия с бытием другого в “фокусе” Абсолютного. Не случайно Б.П.Вышеславцев называл свой тип философствования, также как и тип философствования Франка с о к р а т и ч е с к и м методом искания и исследования. В одном из писем Вышеславцева к Э.К. Метнеру ( от 11 февраля 1936 года) мы находим другое любопытное высказывание: “Вообще, наша эмоциональная культура выше западной, что характерно для всего Востока, - тогда как интеллектуально-техническая выше на Западе. Теперь в России эмоциональная культура временно в загоне и сделана ставка на техницизм и рационализацию, - но это временная необходимость”17).
Мы уже неоднократно отмечали, что эмоциональность является одним из конституциональных свойств диалогичности (и наоборот) и пытались вместе с русскими философами ответить на вопрос “что же такое эмоции? ”. Это очень важная и достойная исследований тема, ибо бытие, лишенное благодатных эмоций есть квазибытие, “экзистирование в безвоздушном пространстве”, своеобразный сон субстанциального деятеля в психо-материальном царстве, сон, который рано или поздно сменится духовным пробуждением. В этой связи не можем отказать себе в искушении еще раз процитировать Кьеркегора, вступившего в свое время в полемику с самым известным европейским диалектиком - Гегелем, чья доктрина, несмотря на кажущуюся диалектичность страдала некоторой черствой схоластичностью в ущерб всепривлекательной эмоциональности. Итак, датский мыслитель отвечая немецкому, пишет : “В логике н е г а т и в н о е (det Negative) ( в гегелевской логике “антитезис”, прим. С.Д.) используется как некая пришпоривающая сила, которое все приводит в движение. А ведь в логике непременно должно быть движение, все там идет, как идет, независимо от того, происходит ли это в сфере добра или в сфере зла. если же этого не может сделать негативное, на это способны игра слов и определенные обороты речи, когда, скажем, само негативное становится игрой слов. Всякое движение - коль скоро в одно прекрасное мгновение вам захочется использовать это выражение - есть движение имманентное, которое в более глубоком смысле вообще не является движением, и в этом легко убедиться, если принять во внимание, что само понятие движения есть т р а н с ц е н д е н т н о с т ь (курсив С.Д.), которая не может найти себе места в логике”18). Вот мысль, которую наверняка, по достоинству оценил бы Б.П. Вышеславцев ! Русская философия стремилась к овладению более возвышенным типом знаний, который можно было бы назвать духовной диалектикой, и одновременно метафизикой ( метафизикой человеческого бытия), поскольку эти объемные и фундаментальные понятия нисколько не противостоят друг другу в плоскости Абсолютного. Одним из предметов изучения духовной науки, о которой мы ведем речь, без сомнения, являются эмоции. Эмоции это своеобразные “гомеомерии”, как когда-то высказался Анаксагор, то есть некие трансцендентные с е м е н а, носители тех духовных свойств , которыми потенциально обладает личность. Эти семена способны дать обильные всходы насыщенной с о б ы т и я м и духовной жизни.
Вышеизложенные замечания позволяют сделать вывод, что наиболее ценным в багаже русской философии является не только ее теоретическая часть. Русскую философию по праву можно считать не столько наукой, а скорее одним из видов искусств. Для того чтобы пояснить эту мысль, мы приведем одно весьма знаменательное мировоззренческое заявление С. Кьеркегора, изложенное им в книге “Понятие страха”:
“Между тем из всех искусств проповедь является наиболее трудным, она, собственно, и есть то искусство, которое восхваляет Сократ : искусство убеждать. Они (софисты - прим. С.Д.) конечно же могли быть красноречивы, но не могли убеждать, иначе говоря они были способны многое сказать о любом предмете, однако при этом недоставало момента единения. Но единение и составляет тайну убеждения ( все курсивы С.Д.”16).
Нет никакого сомнения, что русская философия была разновидностью религиозной п р о п о в е д и. Только момент единения с Абсолютным дает возможность влиять на убеждения людей, возможность искреннего д и а л о г а, соединения собственного бытия с бытием другого в “фокусе” Абсолютного. Не случайно Б.П.Вышеславцев называл свой тип философствования, также как и тип философствования Франка с о к р а т и ч е с к и м методом искания и исследования. В одном из писем Вышеславцева к Э.К. Метнеру ( от 11 февраля 1936 года) мы находим другое любопытное высказывание: “Вообще, наша эмоциональная культура выше западной, что характерно для всего Востока, - тогда как интеллектуально-техническая выше на Западе. Теперь в России эмоциональная культура временно в загоне и сделана ставка на техницизм и рационализацию, - но это временная необходимость”17).
Мы уже неоднократно отмечали, что эмоциональность является одним из конституциональных свойств диалогичности (и наоборот) и пытались вместе с русскими философами ответить на вопрос “что же такое эмоции? ”. Это очень важная и достойная исследований тема, ибо бытие, лишенное благодатных эмоций есть квазибытие, “экзистирование в безвоздушном пространстве”, своеобразный сон субстанциального деятеля в психо-материальном царстве, сон, который рано или поздно сменится духовным пробуждением. В этой связи не можем отказать себе в искушении еще раз процитировать Кьеркегора, вступившего в свое время в полемику с самым известным европейским диалектиком - Гегелем, чья доктрина, несмотря на кажущуюся диалектичность страдала некоторой черствой схоластичностью в ущерб всепривлекательной эмоциональности. Итак, датский мыслитель отвечая немецкому, пишет : “В логике н е г а т и в н о е (det Negative) ( в гегелевской логике “антитезис”, прим. С.Д.) используется как некая пришпоривающая сила, которое все приводит в движение. А ведь в логике непременно должно быть движение, все там идет, как идет, независимо от того, происходит ли это в сфере добра или в сфере зла. если же этого не может сделать негативное, на это способны игра слов и определенные обороты речи, когда, скажем, само негативное становится игрой слов. Всякое движение - коль скоро в одно прекрасное мгновение вам захочется использовать это выражение - есть движение имманентное, которое в более глубоком смысле вообще не является движением, и в этом легко убедиться, если принять во внимание, что само понятие движения есть т р а н с ц е н д е н т н о с т ь (курсив С.Д.), которая не может найти себе места в логике”18). Вот мысль, которую наверняка, по достоинству оценил бы Б.П. Вышеславцев ! Русская философия стремилась к овладению более возвышенным типом знаний, который можно было бы назвать духовной диалектикой, и одновременно метафизикой ( метафизикой человеческого бытия), поскольку эти объемные и фундаментальные понятия нисколько не противостоят друг другу в плоскости Абсолютного. Одним из предметов изучения духовной науки, о которой мы ведем речь, без сомнения, являются эмоции. Эмоции это своеобразные “гомеомерии”, как когда-то высказался Анаксагор, то есть некие трансцендентные с е м е н а, носители тех духовных свойств , которыми потенциально обладает личность. Эти семена способны дать обильные всходы насыщенной с о б ы т и я м и духовной жизни.
|
|