Вышеславцев говорит о стремлении к абсолютизации  ценности, как  характерном свойстве человеческой психики. “Если абсолютирование не доходит  до  Абсолютного, то  оно  абсолютирует  какую-либо  конечную  ценность или  конечное бытие. На место Абсолютного воздвигается и д о л, или к у м и р , который есть мнимый Абсолют” 8).

     Лосский так поясняет процесс аксиологической аберрации : “находясь в  состоянии отчуждения от Бога и от мира, человек имеет в своем сознании т о л ь к о   о б р ы в к и  м и р а,  и рядом с ошибками знания совершает  ошибки  оценки : сосредотачиваясь на элементах мира и утрачивая надлежащую перспективу, он подменяет подлинную ценность предмета  мнимою, воображаемою ценностью, и  п е р е ж и в а е т  ( курсив С.Д.) положительные чувства там, где были бы уместны отрицательные, или наоборот” 9).

     Вышеславцев пишет в  своей работе “Вечное в русской философии” о том, что в любых философских системах во всех случаях существует  постулат  (допущение) признания   истинной реальности  за  истинную ценность”. Таким образом, любая “теоретическая философская “спекуляция” превращается в  практическую  норму поведения”. Это явление Вышеславцев называет “спекуляцией на понижение”, и так иллюстрирует ее  действие : "Если человек  есть, в сущности, "только животное", то простая животная жизнь есть самое ценное, если сущность психической энергии есть  сексуальность libido, то сексуальность есть самое ценное, и.т.д." 10).

     Противопоставляя спекулятивной  философии и аксиологии христианское миропонимание, Вышеславцев пишет: “То, что в Божественном плане есть  и с  т и н н о- ц е н н о е,  в человеческом плане преломляется как  и с т и н н о-ж е л а н н о е.  Христианская  религия  есть религия  абсолютно-желанного: она  обещает  человеку  все, чего  он может поистине желать : блаженство, красоту, вечную жизнь, полноту Богообщения” 11).

     Лосский пишет  о предельной самоценности Абсолюта, или Царства Божия, в котором “совмещаются все положительные ценности, и где   н е т   р а з д  е л е н и я   н а   ц е н н о с т ь  и б ы т и е,” 12)  как о единственно возможном месте, в котором является "абсолютная полнота бытия".

 

                  3. Блаженство как критерий истинно ценного   

     Стоит  отметить, что  Лосским  предложен довольно оригинальный критерий для определения "абсолютной полноты бытия", как условия абсолютной ценности : “ симптом ее есть чувство совершенного удовлетворения, блаженство” 13).

  Состояние блаженства, как мы уже видели, было упомянуто и Вышеславцевым, и  впоследствии мы сможем уяснить, что тяга к ощущению блаженства является непреложной, иногда осознанной, иногда латентной аксиологической мотивацией любого субстанциального  деятеля. Переживание блаженства есть “неотчуждаемая испостась” ценности, да и сама ценность есть ничто иное, как способ  п е р е ж и в а  н и я ( во всяком случае, стремление к переживанию) наиболее желанного блаженного состояния, когда слово “благо” и “блаженство” становятся словами синонимами.

 В контексте обсуждаемых проблем можно привести следующий наглядный “эмпирический” пример : слиток золота не является ценностью для индивидуума до тех пор, пока он не вовлечен в систему социальных взаимоотношений. Вне системы товарно-денежных отношений слиток золота остается куском металла. По мере того, как этот благородный металл переплавляется в  изделия, монеты, и.т.д., либо иным образом попадает в водоворот социальной жизни,  он превращается в  ц е н н о с т ь, то есть становится способным принести своему обладателю “переживание богатства", или “могущества”, ( в конечном счете, блаженства), что связано с индивидуальной психологией субстанциального деятеля. Вместе с тем, мы должны признать, что определенную категорию людей слиток золота может оставить совершенно равнодушными, как это довольно реалистично и художественно показал Л.Н. Толстой в своем рассказе “Два брата и золото”14). 

    В этом субьективном, а точнее личностном предпочтении одних предметов другим и состоит “парадокс ценности”, дуализм мира действительности и мира ценностей, “священная тайна того что есть, и того, что должно быть” ( метафора В.Виндельбанда). Совершенно аналогично дело обстоит с духовными ценностями, направляющими нас к великой тайне постижения Абсолюта  : отсутствие факта переживания не является подтверждением отсутствия ценностей как таковых, они могут не замечаться и оставлять нас равнодушными, в особенности тех людей, которые не способны видеть “надлежащую перспективу” ( метафора Лосского). Если материальные ценности, в той или иной степени, связаны с эгоцентрическими инстинктами субстанциального деятеля, то духовные ценности направлены на преодоление этих инстинктов. “Строение мира ценностей таково, что низшие ценности в большей степени обладают принудительной силой по отношению к человеческой воле, в то время как высшие ценности  духа требуют морального усилия для их осуществления.