Скачать 125.22 Кбайт
Проблема абсолюта и духовной индивидуальности в философском диалоге иалоге Н.О.Лосского, Б.П.Вышеславцева и С.Л.Франка.
Однако, в работе можно найти упоминание и о кардинально противоположенном духовном явлении, явлении “богоутраты”, “богооступничества”, “бунта”. Если первый вид взаимоотношений с Богом (Абсолютом) проявляет полноту блаженства и “радости о Господе”, то второму типу характерны своего рода “безблагодатные эмоции”, глубинные переживания раскаяния, наказания, дисгармонии и необоримого душевного страдания. Русская философская мысль ( за исключением пожалуй Л.Шестова) старалась сделать предметом своего изучения именно позитивные духовные эмоции, в то время как современная ей заподноевропейская философская мысль развивалась в русле осознания богоутраты, драматичности бытия, признании абсурдности человеческого существования, лишенного своих духовных корней. Одним из методов настоящего исследования является метод философского диалога. Под последним подразумевается обмен мнениями в понимании истины, причем истина здесь экзистенциальна, она наделена личностным и индивидуальным измерением. Для русских философов истина это “цветения бытия, сама реальность в состоянии высшей просветленности и преображенности”11). Даже согласие, как отмечает М.М.Бахтин сохраняет свой диалогический характер, никогда не приводит к слиянию голосов и правд в единую безличную правду 12). “Диалог это насквозь диалектическая связь субъектов. В мире отчуждения, то есть в нынешнем мире, люди относятся друг к другу именно и прежде всего как к объектам. Диалог - это прорыв в мир иных отношений”13).
Одно из замечательных наблюдений Бахтина является концептуальной скрепой представленного исследования : “В отношении к человеку любовь, ненависть, жалость, умиление и вообще в с я к и е э м о ц и и (курсив С.Д.) всегда в той или иной степени диалогичны”14). Кроме того, методологическая основа исследования предопределена чаяниями многих русских мыслителей, которые формулировали сверхзадачу философии как Богопознание, как необходимость "укоренения в Абсолютном", как окончательное сердечное восприятие Сверхличного начала, приятие Божественного откровения, признание необходимости Божественной интуиции, ведущей к духовному преображению и личностному обновлению. С полным основанием мы можем констатировать, что русская религиозная философия, в отличии от западного, рационального миросозерцания, в большей степени акцентирует “с е р д е ч н ы й” путь утверждения человека в современном мире, насыщенном кризисами и противостояниями, и , таким образом, раскрывает суть христианского гуманизма, как способа “обожения” человека. Данная философская парадигма, нацеленная прежде всего на в о с п и т а н и е человека в процессе долгих и неустанных поисков Бога (Абсолюта), неуклонного постижения Его природы, а также обретения соответствующих Абсолюту духовных качеств, предполагала не только наличие гносеологической концепции, подобающей онтологической философской платформы, но и - соответствующую вышеуказанным задачам воспитания личности - детально проработанную философскую методологию. С.Л.Франк пишет в своем известном труде “Крушение кумиров”: “Все наши мечты, направленные на будущее и его самочинно-человеческое созидание, все “идеалы” и “нормы”, которые, как таковые, мы сами п р о т и в о п о с т а в л я е м реальности, - все это - призраки, тени и лживые подобия бытия, лишенные корней в Сущем, в истинной жизни. Сущее есть истинное, бесконечно полное, вечное бытие, оно есть живая бесконечная жизнь и подлинно реальная, всемогущая творческая сила любви”15). В этих словах о “всемогущей творческой силе любви” выражена квинтэссенция русской философской мысли, в них ясно прочитывается нацеленность русских философов на синтез философской науки и религии, книжного знания и духовной практики, и именно такой синтез является м е т о д о л о г и ч е с к о й основой для большинства русских философов конца 19 начало 20-го столетия. В этом, по сути дела, и состоит высшая ценность философии, ее и с т и н н о е предназначение, в этом состоит единственный способ преодоления трагизма. По свидетельству одного из современников Вышеславцева, Н.Н.Алексеева, первыми словами русского мыслителя, очутившегося по своеволию большевиков на чужбине, были слова, изобличающие в нем непримиримого противника кабинетных, умозрительных рассуждений : “Философия должна быть теперь не изложением малодоступных для людей теоретических проблем, но учительницей жизни”16). Данная парадигма сама по себе является свидетельством органичного соединения теории и практики, поскольку призвана воплотить надежды многих искренне и глубоко верующих русских мыслителей, видевших единственный выход в духовном переустройстве общества, в бескомпромиссной борьбе с заблуждениями и кабинетной философией. С.Л. Франк в своем монументальном философском труде “Непостижимое” также высказывается против “рассудочной регистрации действительности”, акцентируя внимание на отличии “переживаний” от “понятий”, как бы подчеркивая этим, что, в конечном итоге, философское знание должно инвестироваться в практическую - духовную, молитвенную д е я т е л ь н о с т ь, “когда в молитве, покаянии или причастии мы чувствуем себя внезапно чудесно избавленными от мук совести, от гнетущих забот или внутренней смуты и волнения и вознесенными на какие-то неведомые чистые высоты, в которых мы обретаем душевный покой” 17).
Одно из замечательных наблюдений Бахтина является концептуальной скрепой представленного исследования : “В отношении к человеку любовь, ненависть, жалость, умиление и вообще в с я к и е э м о ц и и (курсив С.Д.) всегда в той или иной степени диалогичны”14). Кроме того, методологическая основа исследования предопределена чаяниями многих русских мыслителей, которые формулировали сверхзадачу философии как Богопознание, как необходимость "укоренения в Абсолютном", как окончательное сердечное восприятие Сверхличного начала, приятие Божественного откровения, признание необходимости Божественной интуиции, ведущей к духовному преображению и личностному обновлению. С полным основанием мы можем констатировать, что русская религиозная философия, в отличии от западного, рационального миросозерцания, в большей степени акцентирует “с е р д е ч н ы й” путь утверждения человека в современном мире, насыщенном кризисами и противостояниями, и , таким образом, раскрывает суть христианского гуманизма, как способа “обожения” человека. Данная философская парадигма, нацеленная прежде всего на в о с п и т а н и е человека в процессе долгих и неустанных поисков Бога (Абсолюта), неуклонного постижения Его природы, а также обретения соответствующих Абсолюту духовных качеств, предполагала не только наличие гносеологической концепции, подобающей онтологической философской платформы, но и - соответствующую вышеуказанным задачам воспитания личности - детально проработанную философскую методологию. С.Л.Франк пишет в своем известном труде “Крушение кумиров”: “Все наши мечты, направленные на будущее и его самочинно-человеческое созидание, все “идеалы” и “нормы”, которые, как таковые, мы сами п р о т и в о п о с т а в л я е м реальности, - все это - призраки, тени и лживые подобия бытия, лишенные корней в Сущем, в истинной жизни. Сущее есть истинное, бесконечно полное, вечное бытие, оно есть живая бесконечная жизнь и подлинно реальная, всемогущая творческая сила любви”15). В этих словах о “всемогущей творческой силе любви” выражена квинтэссенция русской философской мысли, в них ясно прочитывается нацеленность русских философов на синтез философской науки и религии, книжного знания и духовной практики, и именно такой синтез является м е т о д о л о г и ч е с к о й основой для большинства русских философов конца 19 начало 20-го столетия. В этом, по сути дела, и состоит высшая ценность философии, ее и с т и н н о е предназначение, в этом состоит единственный способ преодоления трагизма. По свидетельству одного из современников Вышеславцева, Н.Н.Алексеева, первыми словами русского мыслителя, очутившегося по своеволию большевиков на чужбине, были слова, изобличающие в нем непримиримого противника кабинетных, умозрительных рассуждений : “Философия должна быть теперь не изложением малодоступных для людей теоретических проблем, но учительницей жизни”16). Данная парадигма сама по себе является свидетельством органичного соединения теории и практики, поскольку призвана воплотить надежды многих искренне и глубоко верующих русских мыслителей, видевших единственный выход в духовном переустройстве общества, в бескомпромиссной борьбе с заблуждениями и кабинетной философией. С.Л. Франк в своем монументальном философском труде “Непостижимое” также высказывается против “рассудочной регистрации действительности”, акцентируя внимание на отличии “переживаний” от “понятий”, как бы подчеркивая этим, что, в конечном итоге, философское знание должно инвестироваться в практическую - духовную, молитвенную д е я т е л ь н о с т ь, “когда в молитве, покаянии или причастии мы чувствуем себя внезапно чудесно избавленными от мук совести, от гнетущих забот или внутренней смуты и волнения и вознесенными на какие-то неведомые чистые высоты, в которых мы обретаем душевный покой” 17).
|
|