Подобное положение дел объясняется не только
тем, что все отрасли официальной медицины оказались разрозненными, и каждый
специалист лечит лишь свой участок или участочек, а не всю многосложную
структуру. Беда и в том, что нет общего, точнее, общепринятого представления
о здоровье, на которое, как на маяк, можно ориентироваться, к которому, как
к заветному берегу, и следует стремиться из любого бурного, рискованного
путешествия.
Нет сомнений, что любое "ЧП" (чрезвычайное происшествие),
приключившееся со здоровьем, надо устранять. Но устранять, исходя из
контекста очень широкого знания, во-первых. То есть, видеть повышенное
давление, например, в качестве естественного стремления организма
протолкнуть кровь туда, куда доступа ей не стало из-за целого вороха
неприятных ситуаций, и, следовательно, надо прежде всего убирать эти
неблагоприятные обстоятельства, а не вторичное явление - самоспасительную
реакцию сердечно-сосудистой системы.
Во-вторых же, конкретную болезнь следует использовать как повод, как
затравку для решительного наступления по всему фронту нездоровья. Я давно
лелею мысль о том, что такое несчастье, как попадание человека в больницу,
следовало бы пересотворить в его великую удачу: в диспансерное обследование
пациента максимально широким кругом специалистов. В ряде случаев это привело
бы к ранней диагностике очень неприятных заболеваний, а во всех без
исключения - к прояснению целостной картины состояния человека. Скажем, вы
попали туда по поводу "острого живота", а вышли, зная о себе все: от
состояния своей сердечной мышцы до баланса всех гормональных центров, и,
соответственно этому знанию, - с циклом назначений: от специфической, именно
для вас подобранной диеты до обязательных рекомендаций
массажисту-мануальщику.
Да, но что все-таки понимать под той нормой здоровья, к которой следует
стремиться из любой точки пространства и времени? В прочитанных мною
пособиях, написанных господами медиками, особенно титулованными, я находил -
и неоднократно - подтверждение того, что единой нормы нет, а существуют лишь
возрастные нормы. Это значит, что в 30 лет вы закономерно должны себя
чувствовать хуже, чем в 20, быть толще и иметь более высокие параметры
давления крови в своих сосудах; в 40 лет - человеку присуще-де иметь больше
органических и функциональных нарушений, чем в 30, а в 60, согласно
просвещенному мнению, возрастная норма есть нечто, аналогичное инвалидной
карте... Удивляться тут нечему: теория официальной медицины идеально
соответствует массовой же ее практике, которая сводится, образно говоря, к
"косметическому ремонту" болящих, иногда - к их "капитальному ремонту", но
практически никогда - к полной реставрации и возвращению к изначальному
блистательному положению вещей.
Вот один из сонма удручающих примеров. В статье "Что нужно знать об
артериальном давлении" кандидат медицинских наук В. Лебедева сообщает:
"Величина кровяного давления изменяется с возрастом. В современной медицине
применяется формула для определения нормального кровяного давления.
Систолическое = 102 + (0,6 лет возраста) Диастолическое = 63 + (0,4 лет
возраста) По научным данным, величину нормального кровяного давления по
возрастам можно выразить с помощью таблицы...".
И далее следует печально уходящий ряд от 129/79 в 17 лет до 149/89 в 60
лет.
Итак, перед нами "научные данные", согласно которым изначальная норма с
возрастом безоговорочно обязана меняться в худшую сторону. А я сижу и думаю:
а мне-то как быть, если с семнадцати лет и далее, почти полвека, у меня все
те же 120/80? Считать себя ненормальным? Полагать, что отсутствие болезней
сердечно-сосудистой системы есть моя аномалия?
А вдруг господа доктора правы? Ведь опираются они на массовое, на
очевидное, на повседневное. Вокруг нас люди все до одного стареют, дряхлеют
и умирают (как правило, в страданиях или в маразме). Но вот что хочется
вспомнить: очевидным было то, что Солнце кружится вокруг Земли, и из века в
век огненное светило на глазах у всех всходило на востоке и пряталось за
горизонт на западе. Но нашелся некий парадоксалист, его звали Николай
Коперник, затем объявился Галилео Галилей, которые стали утверждать, что
дело обстоит совсем не так, как все достоверно видят это своими собственными
глазами. И что же? "И все-таки она вертится!" - вынуждена была признать в
двадцатом веке католическая церковь, которая доступно объяснила Галилею в
начале восемнадцатого века, что он, как и Джордано Бруно, представляет собой
не менее горючий материал, чем их еретические рукописи.