Отличая значение некоторого выражения от того, что это выражение означает, либо что оно денотирует Милль сводит значение выражения к его коннотации. Я ввожу понятие коденотации выражения и эту коденотацию предлагаю считать его значением. Понятие коденотации я определяю на основании понятия денотации и понятия синтаксической позиции, которую в некотором сложном выражении занимают составляющие его выражения. [...] Таким образом я нахожу дефиницию значения выражений, отличную от того понятия, что означает выражение или же что оно денотирует, не пользуясь понятиями правил смысла и освобождаясь таким образом от тех следствий, какие ранее принимаемая мною концепция значения имела в исследовании методологического эмпиризма. Однако эта новая концепция значения в применении к значениям простых выражений встречается с определенными трудностями, которые здесь только обозначены. Разрешение этих трудностей можно искать двумя путями. Один из этих путей является переходом на позиции интенсионализма, который между прочим выражается в утверждении, что два свойства могут быть отличны, хотя каждый и только такой предмет, который обладает одним из них, обладает также и вторым. Второй путь, позволяющий избежать обозначенные трудности, был бы повторным возвратом к правилам смысла. Этот второй путь опять бы имплицировал некоторые следствия в вопросе об эмпиризме. Ни первый, ни второй из обоих упомянутых путей меня не привлекают. Я ищу третье решение, которое состоит в реституции правил смысла, но не как правил, насилие над которыми нарушает интерсубъективные значения, каковые имеют выражения в общем для различных людей языке, но как правил, нарушение которых нарушает субъективные значения, каковые имеют выражения для отдельных личностей. Я думаю, что реституция правил смысла в таком их характере не будет иметь последствий для методологического эмпиризма" ([1964], S.399/400). Несомненно, следует согласиться с комментарием историка школы Воленского[1985] к вышеприведенной цитате, который пишет, что "высказывание Айдукевича чрезмерно обще", подтверждая свое мнение заключительной фразой из обсуждаемой работы, в которой Айдукевич признается: "Я отдаю себе отчет в том, что эти слова немногое говорят читателям, на более подробное выяснение того, о чем я хочу сказать, уже нет времени" (S.400). Поэтому Воленский отказывается от дальнейших комментариев к работе Айдукевича, единственно замечая, что этот "третий путь" должен был бы состоять в основательной ревизии существовавших до настоящего времени взглядов Айдукевича, направленной на исправление правил, касающихся "субъективного значения". Хотя Айдукевич только указал на чем основывается понятие коденотации, он не раскрыл механизм коденотации. Как кажется, введенное ранее в рассмотрение номинальное суждение может прояснить сложившуюся ситуацию, если заметить, что коденотацию можно трактовать как переименование (деноминацию) с тем отличием, что Айдукевич в границах концепции эмпиризма стремился использовать предметный язык, выделяя экстралингвистическую составляющую процесса образования суждения, а понятие переименования ставит во главу угла процесс интралингвистический, что позволяет различать функциональные особенности выражений, составляющих суждение; кодификация синтаксической позиции части составного выражения хотя и принимает во внимание схему "функтор и его аргументы" говорит более о структуре выражения, т.е. результате, чем о процессе, будь-то экстралингвистическом, будь-то интралингвистическом, интенциональная компонента которого остается не выявленной. Поэтому об интенции коденотации можно только догадываться.[27] Можно задаться вопросом: не склонялся ли Айдукевич при введении понятия коденотации в рамках декларируемой им концепции эмпиризма к направлению, разрабатывавшемуся Брентано, Твардовским или Лесьневским, на осевой линии которого находился предмет, интенциональное отношение к которому Айдукевич в границах выражения заменил коденотацией? Косвенное подтверждение приверженности Айдукевича к аналитической традиции трактовки суждения, развиваемой Брентано, можно обнаружить в книге "Прагматическая логика", первое издание которой увидело свет в 1965 г. и в которой, например, общеутвердительное суждение "Каждое S есть P" прочитано Айдукевичем как "Не существует такого S, которое не есть P", т.е. в полном согласии с трактовкой этого суждения, как и прочих, Брентано. Очевидно, что использование понятия значения не позволило Айдукевичу "скатиться" к реизму, как это произошло с Брентано или Котарбинским. Философом языка, а не логиком Айдукевич все же оставался благодаря культивированию им предметного языка.





--------------------------------------------------------------------------------

[1] Эта работа благодаря своей простоте и прозрачности изложения получила признание почти у всех авторов учебников и преподавателей логики. Заметно модифицировал и расширил классификацию Лукасевича Т.Чежовский [1946].

[2] С критикой положений работы Лукасевича выступил К.Айдукевич [1955].

[3] Курсив автора.