Онтологические соображения не позволяют ему отказаться и от теории типов. В целом он идёт совершенно особым путём, сохраняя общие эпистемоло-гические и онтологические предпосылки своего понимания  формальной логики. Меньше  всего Рассел учитывает критику первой из указанных выше детерминации его творчества. Он стремится лишь к новому обоснованию, но никогда не идёт по пути радикальной переинтерпретации. Философия логики всё равно остаётся лишь следствием теории познания и онтологии. В этом отношении весьма примечательным  выглядит  замечание Ф.Рамсея, более верного продолжателя Витгенштейна, который в письме (1924г.) к последнему, характеризуя эволюцию взглядов Рассела в конце 10-х - начале 20-х годов, писал: «Несколько недель назад я посетил Рассела... Фундаментальных  изменений не произошло, в точности как оно и следовало ожидать. Я почувствовал, что он стал слишком стар: каждое отдельное замечание он. по-видимому, понимает  и говорит 'да', но это не впечатляет, так как 3 минутыспустя он продолжает  в старом духе. Из всей вашей работы он, по-видимому, принял только одно: бессмысленно помещать прилагательное туда, где должно быть существительное, что способствует его теории типов»1. Замечание проницательного Ф.Рамсея кажется ещё более интересным, если учесть, что к этому времени уже давно вышло основное произведение Витгенштейна данного периода «Логико-философский трактат» (1921г.). Несмотря на то, что Рассел постоянно подчёркивает зависимость своих взглядов от взглядов своего ученика, на самом деле он мало у него заимствовал, да и то, что заимствовал, по свидетельству Витгенштейна, понял не адекватно. Особенно очевидно различия двух позиций проявляются при сравнении «Логико-философского трактата» и «Логического атомизма». Несмотря на общность истоков, они, по существу, выдвигают и обосновывают две разные программы. Для Рассела логика - это метод, но этот метод эпистемологически и онтологически мотивирован. Знаковая структура определяет систему описания, но совокупность примитивных  значений задаётся онтологией и гносеологией. Они ставят предел анализа и зависят от общих философских предпочтений. Логика здесь имеет вторичный характер. Данному проекту философии логики английский мыслитель останется вереи всегда.     Иное дело проект Витгенштейна. Его подход основан на полной переориентации задачи философии, которая более не рассматривается как теория, подобная науке, в том смысле, что она не является совокупностью предложений, высказывающих нечто о мире и являющихся истинными или ложными. Цель философии - указать границы осмысленности, границы выразимости смысла в языке, внутренней логики того, что говорится о мире. Философия - это деятельность по прояснению мыслей. Поскольку методом такой деятельности является логика, она не может быть вписана в доктри-нальные рамки онтологии и теории познания. Наоборот, понимание последних есть следствие, затребованное спецификой логического анализа. Представление об автономии  логики является основным достижением Витгенштейна. Сформулировав в «Дневниках 1914-191 б» основной принцип философии логики: «Логика должна заботиться о  себе сама»2 и  последовательно эксплицировав его в  «Логико-философском трактате», Витгенштейн заложил совершенно новые принципы исследования своеобразия аналитического знания. Он выводит формальную логику из-под начала онтологии и теории познания, считая, что при прояснении её основных понятий необходимо отталкиваться исключительно от особенностей её символического языка. Логика как исследование универсальных возможностей осмысленных утверждений не может  быть фундирована никакой онтологией, как раз наоборот, поскольку именно логика устанавливает критерий осмысленности, любая онтология есть следствие логического прояснения возможных взаимосвязей структур описания. Как универсальный метод прояснения мыслей, логика не может зависеть и ни от какой эпистемологии, поскольку теория познания рассматривается лишь как частная философская дисциплина. Отсюда вытекают все особенности взглядов Витгенштейна: различение сказанного и показанного, производная от логики высказываний онтология, внеличностное представление мира и т.д.     Однако, несмотря на все различия, оба подхода в частностях могут служить взаимному прояснению точек зрения двух мыслителей, если не забывать о фундаментальном различии их исследовательских установок.

Приведённое  выше обсуждение может  быть заменено обсуждением субъекгно-предикатных фактов, или фактов, содержащих трехместное, четырёхместное ... отношение, но относительно существования субъектно-предикатных и иных фактов, более сложных, чем те, что содержат три конституенты, могут возникнуть сомнения. Следовательно, факты, которые рассматриваем мы, лучше всего подходят в качестве иллюстрации.