Скачать 127.08 Кбайт
Критика практического разума
Поэтому я не понимаю, каким образом те, которые все
еще упорно хотят видеть в пространстве и времени определения, принадлежащие
к существованию вещей в себе, хотят избежать здесь фатальности поступков.
Если же они допускают (как это делает вообще-то проницательный Мендельсон
(11) ), что пространство и время суть необходимые условия существования
конечных и зависимых (abgeleiter) существ, но не бесконечной первосущности,
то на каком же основании они проводят такое различие? И каким образом они
хотят избежать того противоречия, которое они допускают, когда
рассматривают существование во времени как определений, необходимо присущее
конечным вещам самим по себе, если бог есть причина этого существования, но
причиной самого времени (или пространства) быть не может (потому что время
как a priori необходимое условие предполагается для существования вещей) и
если, следовательно, его причинность в отношении существования этих вещей
сама должна быть по времени обусловленной, причем неизбежно должны
возникнуть все противоречия с понятием его бесконечности и независимости?
Определение же божественного существования как независимого от всех условий
времени, в отличие от существования существ чувственно воспринимаемого
мира, очень легко отличать как существование существа самого по себе от
существования вещи в явлении. Поэтому, если не признают идеальности времени
и пространства, остается один только спинозизм, в котором пространство и
время суть неотъемлемые определения самой первосущности, а зависящие от нее
вещи (следовательно, и мы сами) не субстанции, а только присущие ей
акциденции. Дело в том, что если бы эти вещи существовали только как ее
действия во времени и время было бы условием их существования самих по
себе, то поступки таких существ должны были бы быть лишь ее поступками,
которые она где-то и когда-то совершала. Поэтому спинозизм, несмотря на
нелепость его основной идеи, делает гораздо более последовательный вывод,
чем тот, который можно сделать согласно теории о сотворении мира, если
существа, принимаемые за субстанции и существующие во времени сами по себе,
рассматривать как действия высшей причины и не как нечто принадлежащее этой
причине и ее деятельности, а как субстанции сами по себе.
Устранить указанную трудность можно быстро и четко следующим образом. Если
существование во времени есть лишь способ чувственного представления
мыслящего существа в мире, следовательно, не касается его как вещи самой по
себе, то сотворение этого существа есть сотворение вещи самой по себе,
потому что понятие сотворения принадлежит не к способу чувственного
представления о существовании и не к причинности, а может относиться только
к ноуменам. Следовательно, если о существах в чувственно воспринимаемом
мире я говорю: они сотворены, то я их рассматриваю в этом отношении как
ноумены. Так же как было бы противоречием, если бы сказали: бог - творец
явлений, так будет противоречием, если скажут: он как творец есть причина
поступков в чувственно воспринимаемом мире, стало быть, как явлений, хотя
он причина существования совершающего поступки существа (как ноумена). Если
же можно (если только мы признаем существование во времени за нечто такое,
что правильно только для явлений, а не для вещей самих по себе) утверждать
свободу, не задевая природного механизма поступков как явлений, то ничего
не меняет здесь то обстоятельство, что существа, совершающие поступки, суть
сотворенные существа, так как сотворение касается их умопостигаемого, а не
чувственно воспринимаемого существования и, следовательно, не может
рассматриваться как определяющее основание явлений; но все это было бы
совершенно иначе, если бы существа в мире существовали во времени как вещи
сами по себе, так как тогда создатель субстанции был бы в то же время и
творцом всего механизма в этой субстанции.
Вот как необыкновенно важно это обособление времени (как и пространства) от
существования вещей в себе, сделанное в критике чистого спекулятивного
разума.
Но указанное здесь устранение трудности, скажут нам, все же таит в себе
много трудного и вряд ли может быть ясно изложено. А разве легче и понятнее
всякое другое решение, которое пытались и будут пытаться дать? Скорее,
можно было бы сказать, что догматические учители метафизики показали здесь
больше хитрости, чем искренности, когда они старались как можно дальше
запрятать этот трудный пункт в надежде, что если они совсем не будут о нем
говорить, то никто не будет о нем думать.
еще упорно хотят видеть в пространстве и времени определения, принадлежащие
к существованию вещей в себе, хотят избежать здесь фатальности поступков.
Если же они допускают (как это делает вообще-то проницательный Мендельсон
(11) ), что пространство и время суть необходимые условия существования
конечных и зависимых (abgeleiter) существ, но не бесконечной первосущности,
то на каком же основании они проводят такое различие? И каким образом они
хотят избежать того противоречия, которое они допускают, когда
рассматривают существование во времени как определений, необходимо присущее
конечным вещам самим по себе, если бог есть причина этого существования, но
причиной самого времени (или пространства) быть не может (потому что время
как a priori необходимое условие предполагается для существования вещей) и
если, следовательно, его причинность в отношении существования этих вещей
сама должна быть по времени обусловленной, причем неизбежно должны
возникнуть все противоречия с понятием его бесконечности и независимости?
Определение же божественного существования как независимого от всех условий
времени, в отличие от существования существ чувственно воспринимаемого
мира, очень легко отличать как существование существа самого по себе от
существования вещи в явлении. Поэтому, если не признают идеальности времени
и пространства, остается один только спинозизм, в котором пространство и
время суть неотъемлемые определения самой первосущности, а зависящие от нее
вещи (следовательно, и мы сами) не субстанции, а только присущие ей
акциденции. Дело в том, что если бы эти вещи существовали только как ее
действия во времени и время было бы условием их существования самих по
себе, то поступки таких существ должны были бы быть лишь ее поступками,
которые она где-то и когда-то совершала. Поэтому спинозизм, несмотря на
нелепость его основной идеи, делает гораздо более последовательный вывод,
чем тот, который можно сделать согласно теории о сотворении мира, если
существа, принимаемые за субстанции и существующие во времени сами по себе,
рассматривать как действия высшей причины и не как нечто принадлежащее этой
причине и ее деятельности, а как субстанции сами по себе.
Устранить указанную трудность можно быстро и четко следующим образом. Если
существование во времени есть лишь способ чувственного представления
мыслящего существа в мире, следовательно, не касается его как вещи самой по
себе, то сотворение этого существа есть сотворение вещи самой по себе,
потому что понятие сотворения принадлежит не к способу чувственного
представления о существовании и не к причинности, а может относиться только
к ноуменам. Следовательно, если о существах в чувственно воспринимаемом
мире я говорю: они сотворены, то я их рассматриваю в этом отношении как
ноумены. Так же как было бы противоречием, если бы сказали: бог - творец
явлений, так будет противоречием, если скажут: он как творец есть причина
поступков в чувственно воспринимаемом мире, стало быть, как явлений, хотя
он причина существования совершающего поступки существа (как ноумена). Если
же можно (если только мы признаем существование во времени за нечто такое,
что правильно только для явлений, а не для вещей самих по себе) утверждать
свободу, не задевая природного механизма поступков как явлений, то ничего
не меняет здесь то обстоятельство, что существа, совершающие поступки, суть
сотворенные существа, так как сотворение касается их умопостигаемого, а не
чувственно воспринимаемого существования и, следовательно, не может
рассматриваться как определяющее основание явлений; но все это было бы
совершенно иначе, если бы существа в мире существовали во времени как вещи
сами по себе, так как тогда создатель субстанции был бы в то же время и
творцом всего механизма в этой субстанции.
Вот как необыкновенно важно это обособление времени (как и пространства) от
существования вещей в себе, сделанное в критике чистого спекулятивного
разума.
Но указанное здесь устранение трудности, скажут нам, все же таит в себе
много трудного и вряд ли может быть ясно изложено. А разве легче и понятнее
всякое другое решение, которое пытались и будут пытаться дать? Скорее,
можно было бы сказать, что догматические учители метафизики показали здесь
больше хитрости, чем искренности, когда они старались как можно дальше
запрятать этот трудный пункт в надежде, что если они совсем не будут о нем
говорить, то никто не будет о нем думать.
|
|