Скачать 127.08 Кбайт
Критика практического разума
Но и опыт подтверждает этот порядок
понятий в нас. Предположим, что кто-то утверждает о своей сладострастной
склонности, будто она, если этому человеку встречается любимый предмет и
подходящий случай для этого, совершенно непреодолима для него; но если бы
поставить виселицу перед домом, гае ему представляется этот случай, чтобы
тотчас же повесить его после удовлетворения его похоти разве он и тоща не
преодолел бы своей склонности? Не надо долго гадать, какой бы он дал ответ.
Но спросите его, если бы его государь под угрозой немедленной казни через
повешение заставил его дать ложное показание против честного человека,
которого тот под вымышленными предлогами охотно погубил бы, считал бы он
тогда возможным, как бы ни была велика его любовь к жизни, преодолеть эту
склонность? Сделал ли бы он это или нет,-этого он, быть может, сам не
осмелился бы утверждать; но он должен согласиться, не раздумывая, что это
для него возможно. Следовательно, он судит о том, что он может сделать
нечто, именно потому, что он сознает, что он должен это сделать; и он
признает в себе свободу, которая иначе, без морального закона, осталась бы
для него неизвестной.
7. Основном закон чистого практического разума
Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу
принципа всеобщего законодательства.
Примечание
Чистая геометрия имеет постулаты в качестве практических положений, которые
не содержат в себе ничего, кроме предположения, что нечто можно сделать,
если требуется, чтобы это было сделано; они единственные положения чистой
геометрии, касающиеся существования. Следовательно, они практические
правила, подчиненные проблематическому условию воли. Но здесь правило
гласит: непременно следует поступать определенным образом. Практическое
правило, следовательно, необусловленно, стало быть, представлено a priori
как категорически практическое положение, которым воля безоговорочно и
непосредственно (самим практическим правилом, которое здесь, следовательно,
есть закон) определяется объективно. В самом деле, чистый, сам по себе
практический разум здесь уже непосредственно законодательствующий. Воля
мыслится как независимая от эмпирических условий, стало быть как чистая
воля, как определенная одной лишь форма закона; и это определяющее
основание рассматривается как высшее условие всех максим. Такое положение
вещей довольно странное и не имеет себе подобного во всем остальном
практическом познании. Действительно, априорная мысль о возможном всеобщем
законодательстве, которая, следовательно, есть лишь проблематическая мысль,
безусловно предписывается как закон, ничего не заимствуя из опыта или
какой-либо внешней води. Но это в не такое предписание, согласно которому
поступок должен быть совершен, благодаря чему возможен желаемый результат
(ведь тоща правило было бы всегда обусловлено физически), а представляет
собой правило, которое a priori определяет только волю в отношении формы ее
максимы. И тогда закон; который служит только ради субъективной формы
основоположения, можно по крайней мере мыслить как определяющее основание
благодаря объективной форме закона вообще. Сознание такого основного закона
можно назвать фактом разума, так как этого нельзя измыслить из
предшествующих данных разума, например из сознания свободы (ведь это
сознание нам заранее не дано); оно само по себе навязывается нам как
априорное синтетическое положение, которое не основывается ни на каком - ни
на чистом, ни на эмпирическом - созерцании, хотя это положение должно быть
аналитическим, если предполагают свободу воли, для которой, однако, как для
положительного понятия, необходимо было бы интеллектуальное созерцание,
которого здесь допустить нельзя. Но для того чтобы рассматривать этот закон
без ложных толкований как данный, надо заметить, что он не эмпирический
закон, а единственный факт чистого разума, который провозглашается таким
образом как первоначально законодательствующий разум (sic volo, sic jubeo).
Вывод
Чистый разум сам по себе есть практический разум и дает (людям) всеобщий
закон, который мы называем нравственным законом.
Примечание
Вышеуказанный факт неоспорим. Для этого стоит только проанализировать
суждение, которое люди имеют о законосообразности своих поступков; тогда
увидят, что, к чему бы ни влекла склонность, все же их разум, неподкупный и
принуждаемый самим собой, всегда при совершении поступка сравнивает максимы
воли с чистой волей, т. е. с самим собой, рассматривая себя как a priori
практический. А этот принцип нравственности именно в силу всеобщности
законодательства, которую он делает высшим формальным основанием
определения воли, независимо от всех субъективных различий ее, разум также
провозглашает законом для всех разумных существ, поскольку они вообще имеют
волю, т. е.
понятий в нас. Предположим, что кто-то утверждает о своей сладострастной
склонности, будто она, если этому человеку встречается любимый предмет и
подходящий случай для этого, совершенно непреодолима для него; но если бы
поставить виселицу перед домом, гае ему представляется этот случай, чтобы
тотчас же повесить его после удовлетворения его похоти разве он и тоща не
преодолел бы своей склонности? Не надо долго гадать, какой бы он дал ответ.
Но спросите его, если бы его государь под угрозой немедленной казни через
повешение заставил его дать ложное показание против честного человека,
которого тот под вымышленными предлогами охотно погубил бы, считал бы он
тогда возможным, как бы ни была велика его любовь к жизни, преодолеть эту
склонность? Сделал ли бы он это или нет,-этого он, быть может, сам не
осмелился бы утверждать; но он должен согласиться, не раздумывая, что это
для него возможно. Следовательно, он судит о том, что он может сделать
нечто, именно потому, что он сознает, что он должен это сделать; и он
признает в себе свободу, которая иначе, без морального закона, осталась бы
для него неизвестной.
7. Основном закон чистого практического разума
Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу
принципа всеобщего законодательства.
Примечание
Чистая геометрия имеет постулаты в качестве практических положений, которые
не содержат в себе ничего, кроме предположения, что нечто можно сделать,
если требуется, чтобы это было сделано; они единственные положения чистой
геометрии, касающиеся существования. Следовательно, они практические
правила, подчиненные проблематическому условию воли. Но здесь правило
гласит: непременно следует поступать определенным образом. Практическое
правило, следовательно, необусловленно, стало быть, представлено a priori
как категорически практическое положение, которым воля безоговорочно и
непосредственно (самим практическим правилом, которое здесь, следовательно,
есть закон) определяется объективно. В самом деле, чистый, сам по себе
практический разум здесь уже непосредственно законодательствующий. Воля
мыслится как независимая от эмпирических условий, стало быть как чистая
воля, как определенная одной лишь форма закона; и это определяющее
основание рассматривается как высшее условие всех максим. Такое положение
вещей довольно странное и не имеет себе подобного во всем остальном
практическом познании. Действительно, априорная мысль о возможном всеобщем
законодательстве, которая, следовательно, есть лишь проблематическая мысль,
безусловно предписывается как закон, ничего не заимствуя из опыта или
какой-либо внешней води. Но это в не такое предписание, согласно которому
поступок должен быть совершен, благодаря чему возможен желаемый результат
(ведь тоща правило было бы всегда обусловлено физически), а представляет
собой правило, которое a priori определяет только волю в отношении формы ее
максимы. И тогда закон; который служит только ради субъективной формы
основоположения, можно по крайней мере мыслить как определяющее основание
благодаря объективной форме закона вообще. Сознание такого основного закона
можно назвать фактом разума, так как этого нельзя измыслить из
предшествующих данных разума, например из сознания свободы (ведь это
сознание нам заранее не дано); оно само по себе навязывается нам как
априорное синтетическое положение, которое не основывается ни на каком - ни
на чистом, ни на эмпирическом - созерцании, хотя это положение должно быть
аналитическим, если предполагают свободу воли, для которой, однако, как для
положительного понятия, необходимо было бы интеллектуальное созерцание,
которого здесь допустить нельзя. Но для того чтобы рассматривать этот закон
без ложных толкований как данный, надо заметить, что он не эмпирический
закон, а единственный факт чистого разума, который провозглашается таким
образом как первоначально законодательствующий разум (sic volo, sic jubeo).
Вывод
Чистый разум сам по себе есть практический разум и дает (людям) всеобщий
закон, который мы называем нравственным законом.
Примечание
Вышеуказанный факт неоспорим. Для этого стоит только проанализировать
суждение, которое люди имеют о законосообразности своих поступков; тогда
увидят, что, к чему бы ни влекла склонность, все же их разум, неподкупный и
принуждаемый самим собой, всегда при совершении поступка сравнивает максимы
воли с чистой волей, т. е. с самим собой, рассматривая себя как a priori
практический. А этот принцип нравственности именно в силу всеобщности
законодательства, которую он делает высшим формальным основанием
определения воли, независимо от всех субъективных различий ее, разум также
провозглашает законом для всех разумных существ, поскольку они вообще имеют
волю, т. е.
|
|