Скачать 95.8 Кбайт
Принципы нравственной философии, или опыт о достоинстве и добродетели,
Среди живых существ человек в этом смысле страшнее всех. Когда речь идет о его собственных интересах или об интересах его страны, он отомстит любому, если сочтет месть справедливой и назидательной. И если этот человек согласен отдать свою жизнь, то он является господином над жизнью любого другого человека, как бы тот ее ни охранял. Известны примеры, когда в античных республиках, где свободнорожденные народы бывали порабощены честолюбием одного какого-нибудь гражданина, узурпаторы несли наказание, несмотря на свою бдительность и жестокости, если благородные люди преодолевали всевозможные препятствия и ценой жизни тиранов обеспечивали спасение и свободу своей родине. Я счел своим долгом привести здесь мысль М... Ш..., который смело и последовательно относит к характерным признакам своего народа добродетель, отвагу, героизм, убийство всякого тирана. Ибо если этот тиран — король по рождению или по свободному народному выбору, у нас принято считать, что, каким бы злоупотреблениям он ни предавался, покушение на его жизнь будет тягчайшим преступлением. В 1626 г. Сорбонна приняла такое решение. Первые верующие сочли, что им не пристало вступать в сговор против своих гонителей — Нерона, Деция, Диоклетиана и др. Святой Павел недвусмысленно заявил: “Obedite prae-positis vestris etiam discolis, et subjacete eis”.
Итак, можно утверждать, что для животной организации аффекты — то же, что струны для музыкального инструмента. Если натяжение слишком велико, то, как бы точно ни были соблюдены пропорции между струнами, инструмент окажется недоброкачественным и неблагозвучным. А если одни струны настроены на нужный тон, а другие не соответствуют этому тону, то лира или лютня плохо сделана и из них не извлечь благозвучной мелодии. Различные системы существ соответствуют различным видам инструментов; и в одном и том же роде инструментов, так же как и в одной и той же системе существ, не все одинаковы и не у всех одинаковые струны. Подходящее для одних натяжение разорвет другие струны и, быть может, испортит весь инструмент. Звуки, выявляющие все благозвучие одного инструмента, оглушают или делают резким звучание другого. Люди, обладающие живыми и тонкими чувствами, или легко поддающиеся радости и горю, для поддержания своего внутреннего равновесия, без которого плохо подготовленное для выполнения своих функций существо нарушило бы общественное согласие, должны обладать другими аффектами, такими, как мягкость, сострадание, нежность и приветливость, причем в значительной степени. Холодные же люди, темперамент которых на тон ниже, чем у первых, не нуждаются в столь явно выраженном сопровождении. Поэтому природа не предназначила их для такого же сильного ощущения или выражения нежных и страстных душевных движений, как первых. Мы похожи на настоящие инструменты, струны которых — страсти. У безумца тон слишком высок, и инструмент издает резкие звуки;
у глупца тон слишком низок — инструмент звучит глухо. Бесстрастный человек похож на инструмент с перерезанными или отсутствующими струнами. Это уже было сказано. Скажу больше. Когда инструмент настроен, прикосновение к струне вызывает звучание и трепетание также и в находящихся рядом инструментах, если натяжение их струн пропорционально натяжению той струны, к которой прикоснулись, а также и в соседних струнах того же самого инструмента, если они тоже натянуты соразмерно. Это прекрасная картина сходства между связями и взаимным согласием некоторых аффектов в одном и том же характере и приятными впечатлениями и сладким трепетом, возбуждаемыми в окружающих добрыми, особенно добродетельными, поступками. Это сравнение можно продолжить, ибо пробужденный звук всегда сходен с тем, который его пробуждает.
Было бы любопытно проследить различные тона страстей, разнообразные модусы аффектов и все те меры чувств, по которым характеры отличаются друг от друга. Никакая другая тема не способна так привлекать и так отталкивать. Все окружающие нас существа сохраняют в неприкосновенности необходимые порядок и регулярность своих аффектов. Они никогда не пренебрегают своими обязанностями по отношению к своим детям и ближним. Покуда наше соседство еще не оказало на них развращающего влияния, им неизвестны такие излишества, как проституция, распущенность и т. п. Мелкие создания, осы и муравьи, живут как бы в республике и на протяжении всей своей жизни соблюдают одни и те же законы, подчиняются одному правительству; их образ жизни всегда полон одинаковой гармонии. Аффекты, побуждающие их к действиям на благо своего рода, никогда у них не извращаются, не ослабевают и не пропадают. Человек, получивший опору в религии и в законах, ведет жизнь менее соответствующую его природе по сравнению с этими насекомыми. Законы эти, преследующие цель укрепить в нем стремление к справедливости, зачастую вызывают у него возмущение, а религия, стремящаяся сделать его святым, нередко делает его варваром из варваров. Задают вопросы, придираются к словам, устанавливают дистинкции, затем переходят к ужасным оскорблениям, под страхом суровых наказаний запрещают высказывание невинных мнений; отсюда рождаются антипатия, ненависть и мятежи.
Итак, можно утверждать, что для животной организации аффекты — то же, что струны для музыкального инструмента. Если натяжение слишком велико, то, как бы точно ни были соблюдены пропорции между струнами, инструмент окажется недоброкачественным и неблагозвучным. А если одни струны настроены на нужный тон, а другие не соответствуют этому тону, то лира или лютня плохо сделана и из них не извлечь благозвучной мелодии. Различные системы существ соответствуют различным видам инструментов; и в одном и том же роде инструментов, так же как и в одной и той же системе существ, не все одинаковы и не у всех одинаковые струны. Подходящее для одних натяжение разорвет другие струны и, быть может, испортит весь инструмент. Звуки, выявляющие все благозвучие одного инструмента, оглушают или делают резким звучание другого. Люди, обладающие живыми и тонкими чувствами, или легко поддающиеся радости и горю, для поддержания своего внутреннего равновесия, без которого плохо подготовленное для выполнения своих функций существо нарушило бы общественное согласие, должны обладать другими аффектами, такими, как мягкость, сострадание, нежность и приветливость, причем в значительной степени. Холодные же люди, темперамент которых на тон ниже, чем у первых, не нуждаются в столь явно выраженном сопровождении. Поэтому природа не предназначила их для такого же сильного ощущения или выражения нежных и страстных душевных движений, как первых. Мы похожи на настоящие инструменты, струны которых — страсти. У безумца тон слишком высок, и инструмент издает резкие звуки;
у глупца тон слишком низок — инструмент звучит глухо. Бесстрастный человек похож на инструмент с перерезанными или отсутствующими струнами. Это уже было сказано. Скажу больше. Когда инструмент настроен, прикосновение к струне вызывает звучание и трепетание также и в находящихся рядом инструментах, если натяжение их струн пропорционально натяжению той струны, к которой прикоснулись, а также и в соседних струнах того же самого инструмента, если они тоже натянуты соразмерно. Это прекрасная картина сходства между связями и взаимным согласием некоторых аффектов в одном и том же характере и приятными впечатлениями и сладким трепетом, возбуждаемыми в окружающих добрыми, особенно добродетельными, поступками. Это сравнение можно продолжить, ибо пробужденный звук всегда сходен с тем, который его пробуждает.
Было бы любопытно проследить различные тона страстей, разнообразные модусы аффектов и все те меры чувств, по которым характеры отличаются друг от друга. Никакая другая тема не способна так привлекать и так отталкивать. Все окружающие нас существа сохраняют в неприкосновенности необходимые порядок и регулярность своих аффектов. Они никогда не пренебрегают своими обязанностями по отношению к своим детям и ближним. Покуда наше соседство еще не оказало на них развращающего влияния, им неизвестны такие излишества, как проституция, распущенность и т. п. Мелкие создания, осы и муравьи, живут как бы в республике и на протяжении всей своей жизни соблюдают одни и те же законы, подчиняются одному правительству; их образ жизни всегда полон одинаковой гармонии. Аффекты, побуждающие их к действиям на благо своего рода, никогда у них не извращаются, не ослабевают и не пропадают. Человек, получивший опору в религии и в законах, ведет жизнь менее соответствующую его природе по сравнению с этими насекомыми. Законы эти, преследующие цель укрепить в нем стремление к справедливости, зачастую вызывают у него возмущение, а религия, стремящаяся сделать его святым, нередко делает его варваром из варваров. Задают вопросы, придираются к словам, устанавливают дистинкции, затем переходят к ужасным оскорблениям, под страхом суровых наказаний запрещают высказывание невинных мнений; отсюда рождаются антипатия, ненависть и мятежи.
|
|