Скачать 95.8 Кбайт
Принципы нравственной философии, или опыт о достоинстве и добродетели,
Нрав его остается тем же, что и раньше, и животное по-прежнему злобное.
Значит, является ли животное добрым или дурным, зависит от его наличного темперамента. Есть три вида доброты (bonte). Бытийная доброта (bonte d'etre) — это некая совокупность свойств, делающая вещь такой, какова она есть. Философы называют ее Bonitas Entis.
Животная доброта (bonte animale). Это порядок страстей, который всякое обладающее чувствительностью и нормально сложенное существо получает от природы. В этом смысле, когда охотничья собака считается хорошей, о ней говорят, что она не труслива, не упряма, не ленива, не задириста, не боязлива, не непослушна, а горяча, умна и быстра.
Разумную доброту, свойственную мыслящему существу, называют Добродетелью. Это качество тем более заслуживает похвалы само по себе, чем сильнее были дурные наклонности, которые составляют животную злобу и которые ему нужно было победить, чтобы достичь разумной доброты. Пример.
Все мы уже при рождении более или менее испорчены. Одни робки, честолюбивы и вспыльчивы, другие скупы, апатичны и безрассудны; но эта невольная испорченность темперамента сама по себе отнюдь не делает существо порочным — она, напротив, увеличивает его заслуги в случае, если он ее побеждает. Мудрый Сократ родился с удивительным пристрастием к роскоши. Для того чтобы судить, как мы далеки от кощунственного и нелепого мнения тех, кто относит все пороки и добродетели на счет темперамента, вам следует прочитать следующий раздел и особенно начало четвертого раздела. Значит, в этом смысле существо будет добрым, если, следуя своим склонностям, оно полюбит добро и будет делать его без принуждения, а также возненавидит зло и будет избегать его, не боясь наказания. Напротив, существо будет злым, если в своих естественных склонностях оно не будет черпать силу для осуществления своих функций или если извращенные склонности вовлекают его во зло и отдаляют от свойственного ему добра.
В общем, когда все аффекты находятся в согласии с интересами рода, естественный темперамент является безупречно добрым. Если же, напротив, отсутствует какой-нибудь полезный аффект или же имеются излишние незначительные вредные аффекты, противоречащие этому главному намерению, значит, темперамент извращен и, следовательно, животное является в большей или меньшей степени злым.
Нам ни к чему обсуждать здесь тонкости аффектов и доказывать, что гнев, зависть, лень, гордыня и остальные страсти, обычно столь презираемые, дурны сами по себе и делают злым существо, которому они свойственны. Но заметим кстати, что самая естественная на свете нежность матерей к своим малюткам и родителей к своим детям имеет известные пределы, за которыми она перерождается в порок. Излишек материнской любви способен поглотить ее действие, а избыток сострадания может исключить возможность оказать помощь. В других обстоятельствах та же самая любовь может перерасти в нечто вроде исступления; жалость стать слабостью; страх смерти переродиться в трусость; презрение к опасности — в безрассудство; отвращение к жизни или любая другая страсть, ведущая к разрушению,— в отчаяние или безумие.
РАЗДЕЛ 3.
Как же перейти от просто доброты, на которую способно каждое чувствительное существо, к качеству, называемому добродетелью, которое в этом мире присуще только человеку?
Для каждого создания, способного формировать точные понятия о вещах, внешний вид существ, чувства которых затронуты, не является единственным предметом его аффектов. Вскоре оно начинает обдумывать сами действия, их породившие страсти, сострадание, приветливость, признательность и противоположные всему этому явления. Эти противоположные виды явлений, для него отнюдь не посторонние, становятся для него новыми предметами обдуманной привязанности или обдуманной ненависти.
Разумные и нравственные субъекты действуют на ум примерно так же, как организованные существа — на чувства. Их внешний вид, пропорции, действия и характер не так явны для нас, хотя из расположения и организации их частей происходит красота, благотворно на нас влияющая, или оскорбляющее нас уродство. Таково влияние человеческих действий и поведения на умы. Регулярность и беспорядочность в этих вещах по-разному затрагивают их, и суждение, которое они в результате выносят, не менее обусловленно, чем суждение, вынесенное на основе чувств.
У рассудка есть глаза; умы прислушиваются друг к другу, они замечают соотношения, они могут заключать соглашения, они, так сказать, взвешивают чувства и мысли. Одним словом, от их критики ничто не ускользает. В действительности чувства бывают не в большей мере затронуты музыкой или формами и размерами телесных существ, чем умы — детальным знанием аффектов. Они различают в характерах мягкость и твердость, распознают привлекательное и отталкивающее, бессвязное и гармоническое;
одним словом, они различают уродство и красоту.
Значит, является ли животное добрым или дурным, зависит от его наличного темперамента. Есть три вида доброты (bonte). Бытийная доброта (bonte d'etre) — это некая совокупность свойств, делающая вещь такой, какова она есть. Философы называют ее Bonitas Entis.
Животная доброта (bonte animale). Это порядок страстей, который всякое обладающее чувствительностью и нормально сложенное существо получает от природы. В этом смысле, когда охотничья собака считается хорошей, о ней говорят, что она не труслива, не упряма, не ленива, не задириста, не боязлива, не непослушна, а горяча, умна и быстра.
Разумную доброту, свойственную мыслящему существу, называют Добродетелью. Это качество тем более заслуживает похвалы само по себе, чем сильнее были дурные наклонности, которые составляют животную злобу и которые ему нужно было победить, чтобы достичь разумной доброты. Пример.
Все мы уже при рождении более или менее испорчены. Одни робки, честолюбивы и вспыльчивы, другие скупы, апатичны и безрассудны; но эта невольная испорченность темперамента сама по себе отнюдь не делает существо порочным — она, напротив, увеличивает его заслуги в случае, если он ее побеждает. Мудрый Сократ родился с удивительным пристрастием к роскоши. Для того чтобы судить, как мы далеки от кощунственного и нелепого мнения тех, кто относит все пороки и добродетели на счет темперамента, вам следует прочитать следующий раздел и особенно начало четвертого раздела. Значит, в этом смысле существо будет добрым, если, следуя своим склонностям, оно полюбит добро и будет делать его без принуждения, а также возненавидит зло и будет избегать его, не боясь наказания. Напротив, существо будет злым, если в своих естественных склонностях оно не будет черпать силу для осуществления своих функций или если извращенные склонности вовлекают его во зло и отдаляют от свойственного ему добра.
В общем, когда все аффекты находятся в согласии с интересами рода, естественный темперамент является безупречно добрым. Если же, напротив, отсутствует какой-нибудь полезный аффект или же имеются излишние незначительные вредные аффекты, противоречащие этому главному намерению, значит, темперамент извращен и, следовательно, животное является в большей или меньшей степени злым.
Нам ни к чему обсуждать здесь тонкости аффектов и доказывать, что гнев, зависть, лень, гордыня и остальные страсти, обычно столь презираемые, дурны сами по себе и делают злым существо, которому они свойственны. Но заметим кстати, что самая естественная на свете нежность матерей к своим малюткам и родителей к своим детям имеет известные пределы, за которыми она перерождается в порок. Излишек материнской любви способен поглотить ее действие, а избыток сострадания может исключить возможность оказать помощь. В других обстоятельствах та же самая любовь может перерасти в нечто вроде исступления; жалость стать слабостью; страх смерти переродиться в трусость; презрение к опасности — в безрассудство; отвращение к жизни или любая другая страсть, ведущая к разрушению,— в отчаяние или безумие.
РАЗДЕЛ 3.
Как же перейти от просто доброты, на которую способно каждое чувствительное существо, к качеству, называемому добродетелью, которое в этом мире присуще только человеку?
Для каждого создания, способного формировать точные понятия о вещах, внешний вид существ, чувства которых затронуты, не является единственным предметом его аффектов. Вскоре оно начинает обдумывать сами действия, их породившие страсти, сострадание, приветливость, признательность и противоположные всему этому явления. Эти противоположные виды явлений, для него отнюдь не посторонние, становятся для него новыми предметами обдуманной привязанности или обдуманной ненависти.
Разумные и нравственные субъекты действуют на ум примерно так же, как организованные существа — на чувства. Их внешний вид, пропорции, действия и характер не так явны для нас, хотя из расположения и организации их частей происходит красота, благотворно на нас влияющая, или оскорбляющее нас уродство. Таково влияние человеческих действий и поведения на умы. Регулярность и беспорядочность в этих вещах по-разному затрагивают их, и суждение, которое они в результате выносят, не менее обусловленно, чем суждение, вынесенное на основе чувств.
У рассудка есть глаза; умы прислушиваются друг к другу, они замечают соотношения, они могут заключать соглашения, они, так сказать, взвешивают чувства и мысли. Одним словом, от их критики ничто не ускользает. В действительности чувства бывают не в большей мере затронуты музыкой или формами и размерами телесных существ, чем умы — детальным знанием аффектов. Они различают в характерах мягкость и твердость, распознают привлекательное и отталкивающее, бессвязное и гармоническое;
одним словом, они различают уродство и красоту.
|
|