Скачать 95.8 Кбайт
Принципы нравственной философии, или опыт о достоинстве и добродетели,
Действительно, при экзекуции часто бывает, что стыд, испытываемый преступником, и позорность наказания составляют всю его тяжесть. Приговоренный к казни и зрители испытывают ужас не столько перед смертью, сколько перед виселицей или колесом, символизирующими нарушение преступником законов справедливости и человечности.
Впечатление, производимое поощрениями и наказаниями, одинаково в обществе и в семье. Строгий хозяин с плеткой в руке безусловно заставит своего раба или наемника внимательно относиться к выполнению своих обязанностей; но от этого раб не станет лучше. Однако тот же самый человек, наделенный более мягким характером, дарующий не слишком щедрые награды, но и не особенно взыскательный, может воспитать вполне добродетельных детей. То наказывая, то поощряя, он внушит им принципы, которым они вскоре будут следовать, не заботясь о награде и не боясь наказания,— именно это мы называем порядочным и свободным воспитанием. Любое другое служение богу, любая другая услуга,
оказываемая человеку, презренны и не заслуживают одобрения.
Если религия обещает щедрое воздаяние, если будущее счастье заключается
в добродетельных, таких, как, например, соблюдение добродетели или созерцание
ее в иной жизни (как в случае христианства. Из этого размышления можно заключить, что, возможно, христианство было единственным в мире устоявшимся культом, который предложил человеку достойное воздаяние в будущем Иудей, довольствующийся преходящем счастьем, не видал других надежд Египтянин надеялся в один прекрасный день стать белым слоном при условии правильной жизни.
Языкник рассчитывал гулять по Елисейским полям, пить нектар и питаться амброзией. Магометанин, охотник до вина, пить которое ему воспрещают
его законы, уповает на то, что вечно будет наслаждаться своим богом), то очевидно, что стремление к такому
состоянию происходит только от большой любви к добродетели и, следовательно, сохраняет
все свои первоначальные достоинства. Ибо это
стремление отнюдь не является корыстным: любовь к добродетели никогда не бывает низменной и отталкивающей
склонностью; значит, наслаждение жизнью из любви к добродетели не может быть определено таким образом. Но если это
стремление к иной жизни вызвано страхом смерти или уничтожения или же причиной его является какое-нибудь
прочное чувство либо привязанность к несовместимым
с добродетелью вещам, то это стремление более не буде добродетельным.
Если же разумное существо, не думая о добродетели, любит жизнь как таковую, то, быть может, для ее сохранения или из страха смерти оно совершит какой-нибудь мужественный поступок, быть может, стремясь презреть предмет своего страха, оно будет совершенствоваться, но усилие это не есть еще добродетель. В лучшем случае это существо еще в дороге; оно пустилось в путь из чистого интереса, но низость побуждения не дает ему дойти до места назначения; одним словом, оно будет добродетельным лишь тогда, когда вследствие его усилий в нем разовьется какая-то склонность к нравственной доброте как таковой, без учета его интересов.
Таковы достоинства и недостатки, свойственные добродетели по причине ее связи с личными интересами существа, ибо, несмотря на то что разнообразие корыстных намерений не слишком способствует прославлению поступков, человек лишь укрепится в добродетели, если убедится, что она никогда не станет противоречить его истинным интересам.
Тот, кто в результате тщательного исследования и глубоких размышлений убедился, что в этом мире счастье соразмерно добродетели и что порок всегда жалок, надежно обезопасил свою добродетель. Не пытаясь поставить свою нравственную неподкупность в зависимость от условий своего земного состояния, своей организации и других обстоятельств и будучи убежден, что высшая сила всегда относится с вниманием к земным делам и мгновенно оказывает помощь порядочному человеку в единоборстве с непорядочным, этот человек всегда будет с уважением относиться к добродетели, причем без этой уверенности его уважение, возможно, было бы слабее. Если же, будучи не полностью уверен в поддержке провидения в настоящем, он бы упорно ожидал воздаяния в будущем, то его добродетель нашла бы такую же поддержку в этом предположении.
Обратите все же внимание на то, что в системе, в которой столь превозносятся эти бесконечные воздаяния, сердца могли бы так сильно к ним стремиться, что с течением времени они бы стали пренебрегать бескорыстными побуждениями к добродетельным поступкам, а потом и вовсе бы забыли о них. К тому же это прекрасное ожидание несказанных благ в будущей жизни должно последовательно уменьшать ценность преходящих вещей в этой жизни и ослаблять стремление к ним. Существо, одержимое столь частным и столь великим интересом, может ни во что не ставить все остальное и, погруженное в стремление к вечному спасению, считать земными и преходящими, низкими и презренными прелести дружбы, законы крови и человечности.
Впечатление, производимое поощрениями и наказаниями, одинаково в обществе и в семье. Строгий хозяин с плеткой в руке безусловно заставит своего раба или наемника внимательно относиться к выполнению своих обязанностей; но от этого раб не станет лучше. Однако тот же самый человек, наделенный более мягким характером, дарующий не слишком щедрые награды, но и не особенно взыскательный, может воспитать вполне добродетельных детей. То наказывая, то поощряя, он внушит им принципы, которым они вскоре будут следовать, не заботясь о награде и не боясь наказания,— именно это мы называем порядочным и свободным воспитанием. Любое другое служение богу, любая другая услуга,
оказываемая человеку, презренны и не заслуживают одобрения.
Если религия обещает щедрое воздаяние, если будущее счастье заключается
в добродетельных, таких, как, например, соблюдение добродетели или созерцание
ее в иной жизни (как в случае христианства. Из этого размышления можно заключить, что, возможно, христианство было единственным в мире устоявшимся культом, который предложил человеку достойное воздаяние в будущем Иудей, довольствующийся преходящем счастьем, не видал других надежд Египтянин надеялся в один прекрасный день стать белым слоном при условии правильной жизни.
Языкник рассчитывал гулять по Елисейским полям, пить нектар и питаться амброзией. Магометанин, охотник до вина, пить которое ему воспрещают
его законы, уповает на то, что вечно будет наслаждаться своим богом), то очевидно, что стремление к такому
состоянию происходит только от большой любви к добродетели и, следовательно, сохраняет
все свои первоначальные достоинства. Ибо это
стремление отнюдь не является корыстным: любовь к добродетели никогда не бывает низменной и отталкивающей
склонностью; значит, наслаждение жизнью из любви к добродетели не может быть определено таким образом. Но если это
стремление к иной жизни вызвано страхом смерти или уничтожения или же причиной его является какое-нибудь
прочное чувство либо привязанность к несовместимым
с добродетелью вещам, то это стремление более не буде добродетельным.
Если же разумное существо, не думая о добродетели, любит жизнь как таковую, то, быть может, для ее сохранения или из страха смерти оно совершит какой-нибудь мужественный поступок, быть может, стремясь презреть предмет своего страха, оно будет совершенствоваться, но усилие это не есть еще добродетель. В лучшем случае это существо еще в дороге; оно пустилось в путь из чистого интереса, но низость побуждения не дает ему дойти до места назначения; одним словом, оно будет добродетельным лишь тогда, когда вследствие его усилий в нем разовьется какая-то склонность к нравственной доброте как таковой, без учета его интересов.
Таковы достоинства и недостатки, свойственные добродетели по причине ее связи с личными интересами существа, ибо, несмотря на то что разнообразие корыстных намерений не слишком способствует прославлению поступков, человек лишь укрепится в добродетели, если убедится, что она никогда не станет противоречить его истинным интересам.
Тот, кто в результате тщательного исследования и глубоких размышлений убедился, что в этом мире счастье соразмерно добродетели и что порок всегда жалок, надежно обезопасил свою добродетель. Не пытаясь поставить свою нравственную неподкупность в зависимость от условий своего земного состояния, своей организации и других обстоятельств и будучи убежден, что высшая сила всегда относится с вниманием к земным делам и мгновенно оказывает помощь порядочному человеку в единоборстве с непорядочным, этот человек всегда будет с уважением относиться к добродетели, причем без этой уверенности его уважение, возможно, было бы слабее. Если же, будучи не полностью уверен в поддержке провидения в настоящем, он бы упорно ожидал воздаяния в будущем, то его добродетель нашла бы такую же поддержку в этом предположении.
Обратите все же внимание на то, что в системе, в которой столь превозносятся эти бесконечные воздаяния, сердца могли бы так сильно к ним стремиться, что с течением времени они бы стали пренебрегать бескорыстными побуждениями к добродетельным поступкам, а потом и вовсе бы забыли о них. К тому же это прекрасное ожидание несказанных благ в будущей жизни должно последовательно уменьшать ценность преходящих вещей в этой жизни и ослаблять стремление к ним. Существо, одержимое столь частным и столь великим интересом, может ни во что не ставить все остальное и, погруженное в стремление к вечному спасению, считать земными и преходящими, низкими и презренными прелести дружбы, законы крови и человечности.
|
|