Во-первых, непохоже, чтобы атеизм имел какое-нибудь диаметрально противоположное влияние на чистоту естественного чувства справедливости и несправедливости. У несчастного, который, придерживаясь этой гипотезы, оказался вовлеченным в длинную цепь преступлений, скорее всего весьма затуманенное представление о справедливости и честности; но благодаря самой этой гипотезе в глазах данного человека бесчестный и низкий поступок не будет выглядеть великим и прекрасным. Эта система, которая только в указанном отношении менее опасна, чем суеверие, отнюдь не провозглашает прекрасным поступком совокупление с животными или пожирание мяса своего врага. Но какой-нибудь извращенный культ может предписать любые ужасы, любые гнусности под видом прекрасных, достойных подражания и святых вещей. Не пускаясь в пространные рассуждения по этому вопросу, я приведу всего два примера (см. гл. II, разд. IX, с. 29 Философского опыта о человеческом разумении). Как не согласиться со свидетельством путешественника, если оно подкреплено авторитетом такого писателя, как Локк. Тупинамбу считают жестокую месть своим врагам наилучшим средством попасть в рай, причем, чем больше врагов они съели, тем лучше. Те, кого турки канонизируют и причисляют к лику святых, ведут жизнь, рассказ о которой оскорбляет чувство стыдливости. В “Путешествиях” Баумгартена на этот счет есть примечательное место. Так как это довольно редкая книга, я приведу здесь целый абзац из нее на языке, на котором она была опубликована: “Ibi (scil. prope Belbes in Aegypto) vidimus sanctum unum Saracenicum inter arenarum cumulos, ita ut ex utero matris prodiit, nudum sedentem. Mos est, ut didicimus, Mahometistis, ut eos qui amentes et sine ratione sunt, pro sanctis colant et venerentur. Insuper et eos qui, cum diu vitam egerint inquinatissimam, voluntariam demum poenitentiam et paupertatem, sanctitate venerandos deputant. Ejusmodi vero genus hominum libertatem quamdam effroenem habent, domes quas volunt intrandi, edendi, bibendi, et quod majus est concumbendi: ex quo concubitu si proles secuta fuerit, sancta similiter habetur. His ergo hominibus dum vivunt magnos exhibent honores; mortuis vero vel templa vel monumenta exstruunt amplissinia, eosque sepelire vel contingere maximoe fortunoe ducunt loco. Audivimuy hoec dicta et dicenda per interpretem a Murecio nostro. Insuper sanctum ilium, quern eo loco vidimus, publicitus apprime commendari, eum esse hominem sanctum, divinum ac integritate proecipuum, eo quod nec foeminarum unquam essct nec puerorum, sed tantummodo assellarum concubitor atque mularum”.

По поводу такого рода святых, столь чтимых турками, можно прочитать также письмо Пьетро делла Валле от 25 января 1616 г.

Я вовсе не вижу здесь чуда, ибо каждый раз, когда под прикрытием мнимого авторитета или для ублажения богов суеверие требует какого-нибудь гнусного поступка; если, несмотря на священные покровы, которыми покрывают этот поступок, верующий постигнет всю его гнусность, то какими глазами будет он смотреть на предметы своего поклонения? "Жестокости своей пусть боги устыдятся". Расин. Ифигения, действие IV, сцена IV. Движимый страхом, приносит он дары к подножию их алтарей, а в глубине души считает их злобными и отвратительными тиранами; но его религия недвусмысленно запрещает ему так думать. “Богам недостаточно фимиама,— возглашает она,— почестям должно сопутствовать почитание”. И вот ему приходится любить и почитать существа, которые представляются ему несправедливыми, выполнять их повеления, вслепую совершать преступления по их приказанию и, следовательно, считать святым и добрым то, что само по себе является ужасным и презренным.

Поскольку Юпитер — бог, вызывающий поклонение, и поскольку его история полна любовных приключений, в которых он бесстыдно удовлетворял все свои желания, то его почитатель, восприняв буквально все эти рассказы, безусловно, будет считать распущенность добродетелью. Сущностью комедии, особенно у Теренция, является выражение чувств и нравов народа в его обычном и привычном поведении.

Если суеверие возносит на алтарь мстительное, злобное, злопамятное, лжемудрое существо, без разбора мечущее громы и молнии и в случае оскорбления карающее совсем не тех, кто был ему причиной, существо, про которое можно сказать для довершения его портрета, что оно любит мошенничать, поощряет клятвопреступников и предателей и незаслуженно осыпает благами горстку своих любимцев, то я нисколько не сомневаюсь, что при содействии священнослужителей и поэтов народ безмерно почитает все эти недостатки и успешно настраивает себя на месть, ненависть, коварство, непостоянство и пристрастие, ибо удобно превращать явные пороки в блестящие достоинства, когда встречаешь их у существа, на которое привык взирать с восхищением.

Однако следует заметить, что если религия основана не на любви, почитании и сердечности, если ее соблюдение сводится к простому церемониалу, выполняемому по привычке и по примеру окружающих, из страха или из-под палки, то верующий не должен сл