При этом истина и ложь полностью меняют свой смысл. Вернее, место истины как
категории в ситуации, когда истина и ложь относятся к проблеме, а не к
соответствующим ей предложениям, заменяет именно категория смысла. С этой точки
зрения проблема указывает не на субъективный и предварительный характер
эмпирического знания, а напротив, отсылает к идеальной объективности, к
конститутивной структуре смысла, лежащей в основе как познания, так и
познанного, как предложения, так и его коррелятов. Именно отношение между
проблемой и ее условиями задает смысл как истину самой проблемы. Может статься,
что эти условия недостаточно определены или, напротив, что они определены сверх
меры - то есть так, что проблема оказывается ложно поставленной. Что же касается
определения условий, то оно, с одной стороны, включает пространство
номадического распределения сингулярностей (Топос), а с другой - время распада,
за которое это пространство делится на подпространства. Каждое из таких
подпространств последовательно задается через введение новых точек,
обеспечивающих поступательное и полное определение рассматриваемой области
(Эон). Всегда есть пространство, сгущающее и осаждающее сингулярности, так же
как всегда есть время, поступательно восполняющее событие фрагментами будущих и
прошлых событий. Таким образом осуществляется пространственно-временное
самоопределение проблемы, вследствие которого она выдвигается, покрывает
недостаток собственных условий и не допускает их излишка. Именно здесь истина
становится смыслом и продуктивностью. И решения рождаются именно в тот момент,
когда проблема определяет сама себя. Вот почему, как правило, считается, что
решение закрывает проблему, что оно задним числом приписывает ей статус
субъективного момента, неизбежно преодолеваемого, как только находится
соответствующее решение. Хотя справедливо и обратное. Посредством
соответствующих процессов проблема определяется в пространстве и времени, и как
только она опреде-
167 ЛОГИКА СМЫСЛА
ляется, она задает решения, в которых продолжает существовать. Именно синтез
проблемы с ее условиями порождает предложения, их измерения и корреляты.
Таким образом, смысл выражается как проблема, которой соответствуют предложения,
указывающие на специфические ответы, последние же, в свою очередь, означают
отдельные случаи общего решения и манифестируют субъективные акты вынесения
решения. .Вот почему прежде чем выражать смысл в инфинитивной или причастной
форме (быть-белым снегом, будучи-белизной снега) желательно выразить его в
вопросительной форме. Верно, что вопросительная форма понятна только на основе
уже готового решения или решения, которое осталось только отыскать, что она -
всего лишь нейтрализованный двойник ответа, которым уже кто-то обладает (какого
цвета снег? который час?). По крайней мере у вопросительной формы уже то
преимущество, что она указывает путь к тому, что мы ищем: к подлинной проблеме,
ничуть не похожей на предложения, которые она подчиняет себе. Настоящая проблема
порождает предложения так же, как она полагает собственные условия, и
предписывает индивидуальный порядок преобразования порожденных ею предложений в
рамках общих сигнификаций и личных манифестаций. Вопрошание - только тень
намечаемой или, точнее, реконструируемой на базе эмпирических предложений
проблемы. Но сама по себе проблема есть реальность генетического элемента -
сложная тема, которую нельзя свести к какому-либо тезису, высказанному
предложением'. Равным образом иллюзорно эмпирически формулировать проблему
посредством предложений, которые служат "ответами" на нее, философски или научно
определять ее через форму возможности "соответствующих" предложений. Такая
возможность может быть как логической, так и геометрической, алгебраической,
физической, трансцендентальной, моральной и так далее. До тех пор, пока мы опре-

________
1 В предисловии к Феноменологии духа Гегель ясно показывает, что философская
(или научная) истина не есть предложение, отвечающее на простой вопрос типа
"когда родился Цезарь?" О различии между проблемой, или темой, и предложением,
см. Лейбниц, Nouveaux essais, 4, ch. I.
168 СТАТИЧНЫЙ ЛОГИЧЕСКИЙ ГЕНЕЗИС
деляем проблему через ее "разрешимость", мы путаем смысл с сигнификацией и
понимаем условие только в образе обусловленного. На деле область разрешимости
относительна к процессам само-определения проблемы. Синтез проблемы с ее
собственными условиями полагает нечто идеальное, не-обусловленное, задающее
сразу и условие, и обусловленное - то есть область разрешимости и решения,
присутствующие в этой области; форму предложений и их заданность в этой форме;
сигнификацию как условие истины и предложение как условную истину. Проблема не
может быть уподоблена ни предложениям, которые ей подчинены, ни отношениям,
которые она порождает в предложении: проблема не является предложением, хотя и
не существует вне выражающих ее предложений.