То, что существенно для
физики, обнаруживается в теории бесконечного и в теории пространственных и
временных минимумов. Первые две книги Лукреция соответствуют этой
фундаментальной цели физики: определить, что действительно бесконечно, а что
нет, и отделить истинное бесконечное от ложного. Что воистину бесконечно - так
это сумма атомов, пустота, сумма атомов и пустоты, число атомов одной и той же
формы и размера, число комбинаций и миров, подобных нашему или отличных от
нашего мира. Что не бесконечно - так это части тела и части атома, размеры и
формы атома и, прежде всего, любая мировая или внутримировая [их] комбинация.
Итак, нужно отметить, что при таком определении истинного и ложного бесконечного
физика действует в аподиктической [манере]; и, в то же время, именно здесь она
обнаруживает свою подчиненность практике и этике. (С другой стороны, когда
физика работает в гипотетической манере - как в случае истолкования конечного
феномена - она почти не имеет отношения к этике)14. Следовательно, мы должны
задаться вопросом, почему аподиктическое определение истинного и ложного
бесконечного служит - спекулятивно - необходимым средством этики и практики.
Цель, или объект, практики - удовольствие. Значит, практика, в этом смысле,
только рекомендует нам средства для подавления и избегания боли. Но перед
удовольствием стоят и гораздо
_____________
12 2:1068: "cum locus est praesto".
13 1:168: "seminibus certis certa genetrice".
14 См. Эпикур, Письма к Геродоту, 79.
355 ЛОГИКА СМЫСЛА
более грозные препятствия, чем боль: фантомы, суеверия, ужасы, страх смерти -
все то, что способно вывести душу из равновесия15. Картина человечества - это
картина встревоженности, более ужасающей, чем боль (даже чума определяется не
столько болью и страданиями, которые она несет, сколько всеобщим смятением духа,
которое она вызывает). Именно это смятение души, усугубляющее страдание, делает
последнее непреодолимым - хотя происхождение его более глубинно и должно быть
обнаружено где-то еще. Оно состоит из двух элементов: идущей от тела иллюзии
бесконечной способности к удовольствию; и второй иллюзии, заложенной в душе, -
иллюзии бессмертия самой души [illusion d'une duree infinie de 1'ame ellem^me],
оказывающейся беззащитной перед идеей о бесконечности возможных страданий после
смерти.16 Эти две иллюзии связаны: страх перед бесконечным наказанием - та
естественная цена, которую приходится платить за безграничные желания. Именно в
этом свете нужно рассматривать Сизифа и Тития; "так и становится жизнь у
глупцов, наконец, Ахеронтом".17 Эпикур идет еще дальше, говоря, что если
несправедливость - зло, если жадность, честолюбие и даже разврат - зло, то
именно потому, что они вызывают в нас идею наказания, которое может последовать
в любой момент.18 Оказаться беззащитным в такой сумятице души - именно таково
условие [существования] человека, таковы плоды указанной двойной иллюзии. "Ныне
ж ни способов нет, ни возможности с ними [пороками и суевериями - пер.]
бороться. Так как по смерти должны все вечной кары страшиться"19. Вот почему для
Лукреция, а позже и для Спинозы, религиозный человек предстает в двух ипоста-
________
15 Введение к Книге 2 основано на следующем противопоставлении: чтобы, по
возможности, избежать боли, нужно немногого - но чтобы превозмочь волнения души
требуется значительно более глубокое искусство.
16 Лукреций настаивает то на одном, то на другом из этих аспектов: 1:110-119;
3:41-73; 3:978-1023; 6:12-16. О бесконечном объеме [способности] удовольствия
см.Эпикур, Размышления, 20.
17 3:1023.
18 Эпикур, Размышления, 7, 10, 34, 35.
19 1:110-111.
356 ПРИЛОЖЕНИЯ
сях: алчности и муке, скупости и виновности - странное сочетание, толкающее на
преступление. Следовательно, беспокойство духа вызвано страхом перед умиранием,
пока мы еще живы, а также страхом перед тем, что мы не умрем после смерти. Вся
проблема - в источнике такого беспокойства и этих двух иллюзий.
Именно сюда вторгается блестящая, хотя и сложная, теория Эпикура. Тела или
атомные соединения никогда не прекращают излучать специфические неуловимые,
текучие и очень тонкие элементы. Такие вторичные соединения бывают двух типов:
они либо исходят из глубины тел, либо отделяются от поверхности вещей (кожи,
туники, обертки, оболочки или коры - то, что Лукреций называет симулякрами, а
Эпикур - идолами). В той мере, в какой они аффектируют animus и anima, они
отвечают за чувственные качества. Звуки, запахи, вкусовые ощущения и температура
в особенности отсылают к истечениям из глубины, тогда как визуальные
определенности, формы и цвета отсылают к симулякрам поверхности. Но ситуация
даже еще сложнее, поскольку каждое чувство, по-видимому, комбинирует информацию
из глубины с информацией поверхности. Истечение, возникающее из глубины,
проходит через поверхность, а поверхностные оболочки, по мере отделения от
объекта, замещаются прежде скрытыми слоями.