Платон специально показывает, как достигается такой
непродуктивный эффект: дело в том, что наблюдатель не способен охватить те
огромные масштабы и глубины, которые несет в себе симулякр. Именно в силу такой
неспособности у наблюдателя и возникает впечатление сходства. Симулякр включает
в себя дифференциальную точку зрения. Наблюдатель становится частью самого
симулякра, а его точка зрения трансформирует и деформирует последний5. Короче
говоря, в симулякре присутствует некое умопомешательство, некое неограниченное
становление. Так в Филебе, например, мы читаем: "...ни более теплое, ни более
холодное, принявшие определенное количество, не были бы больше таковыми, так как
они непрерывно движутся вперед и не останавливаются на месте..."*. Становление
всегда иного, низвергающее глубинное ста-
_____________________
4 См. Государство, 10:602а, и Софист, 268а.
5 Одуар очень хорошо показал тот аспект, что симуляк-ры - "это конструкции,
включающие угол зрения наблюдателя так, что в любой точке, где находится этот
наблюдатель, воспроизводится иллюзия... В действительности акцент делается не на
определенном статусе небытия, а, скорее, на этом едва заметном разрыве - на едва
заметном искажении реального образа, происходящем в точке, занятой наблюдателем
и дающим возможность построить симулякр - творение софиста" ("Le Simulacre",
Cahiers pour l'analyse, nе 3).
* Платон, Флеб, 2411. - Примечание переводчика.
336 ПРИЛОЖЕНИЯ
новление, идущее в обход равного, предела, Того же Самого или Подобного: всегда
сразу большее и меньшее, но никогда - одинаковое. Поставить предел становлению,
упорядочить его согласно Тому же Самому, загнать его в рамки сходства, - а ту
часть, которая остается непокорной, затолкать как можно глубже, замуровать в
пещере на дне Океана - вот цель платонизма, стремящегося обеспечить триумф икон
над симулякрами.
* * *
Итак, платонизм закладывает основы всей той области, которую философия позже
признает своей: область представления, которую наполняют копии-иконы, и которая
определяется не внешним отношением к объекту, а внутренним отношением к модели
или основанию. Платоническая модель - это То же Самое, в том смысле, в котором
Платон говорит, что Справедливость есть не что иное, как справедливое; Мужество
- не что иное, как мужественное, и так далее - то есть абстрактные определения
основания как того, что обладает чем-то изначально. Платоническая копия - это
Подобное: претендент, чье обладание вторично. Чистой тождественности модели или
оригинала соответствует образцовое сходство; чистому подобию копии соответствует
сходство, называемое имитацией. Но не нужно думать, что сила представления
наращивается платонизмом только ради нее самой: он удовлетворяется тем, что
устанавливает эту область, то есть обосновывает и выделяет ее, а также устраняет
из нее все, что могло бы размыть ее границы. Дальнейшая разработка
представления, его достаточное обоснование, придание ему замкнутости и
конечности - это, скорее, цель Аристотеля. У него представление охватывает и
покрывает собой всю эту область, распространяясь от наивысших родов до
наимельчайших видов. Метод деления обретает здесь свой традиционный облик и ту
детальную проработку, которые еще отсутствуют у Платона. Можно выделить и третий
момент, возникающий под влиянием христианства, когда уже нет нужды ни
обосновывать представление и его возможность, ни определять или задавать его как

337 ЛОГИКА СМЫСЛА
нечто конечное. Теперь его стараются изобразить бесконечным, наделяют правом
претендовать на беспредельность. Ему подчиняют бесконечно большое и бесконечно
малое, открывают ему доступ как к Бытию, превосходящему наивысшие из родов, так
и к единичному, лежащему ниже наимельчайшего из видов.
Лейбниц и Гегель, с присущей им гениальностью, отдали должное этим попыткам. Но
и эти мыслители не выходят за пределы представления, поскольку сохраняют
потребность в Том же Самом и Подобном. Проще говоря, То же Самое задает
безусловный принцип, способный сделать его повелителем беспредельного:
достаточным основанием. А Подобное задает условие, налагаемое на беспредельное:
схождение и непрерывность. Действительно, такое понятие, как лейбницевская
совоз-можность означает, что если монады уподобить сингулярным точкам, то каждая
серия [монад], сходящаяся к одной из этих точек, имеет продолжение в других
сериях, сходящихся к другим точкам. Мир иного типа начинается в окрестности тех
точек, где образованные серии расходятся. Мы видим, таким образом, что Лейбниц
исключает расхождение, относя его к "несовозможности". Критерием наилучшего из
возможных миров - то есть критерием реального мира - остается максимальная
степень схождения и непрерывности. (Все другие миры представляются Лейбницу
"претендентами" без достаточных оснований). То же можно сказать и о Гегеле.