Отсюда апелляция к Бергсону с
его идеями становления, длительности и нового "прочтения" времени (Делёз
посвятил данной теме одну из своих ранних работ - Бергсонизм). Именно в этом
смысле Делёз противопоставляет себя "классической" линии философствования,
отмеченной связкой Платон-Гегель и полагающей смыслы уже пред-данными. Смыслы
порождаются - порождаются Событием, и анализу этого смысла-события посвящена вся
работа Делёза, требующая выхода за пределы традиционных построений, базирующихся
на трансцендентализме и феноменологии.
Местом, где возможно такое "выхождение за пределы" не только указанных
философский стратегий, но и "статичного" понимания жизни и бытия, Делёз считает
язык - и прежде всего его выразительную функцию. Смысл выражается предложением,
но присутствует в вещах. Это разделяющая и, одновременно, соединяющая граница
между вещами и предложениями. Но удержаться на такой кромке - большое искусство,
доступное разве что Кэрролу или стоикам.
Я не могу не отметить, что при подготовке второго издания данного перевода,
дополненного Приложением, в которое входит ряд ранних статей Делёза, и
Дополнением. (куда я счел нужным поместить статью М.Фуко, комментирующую Логику
смысла и Различие и повтор), неоценимую помощь мне оказали своими критическими
замечаниями В.Подорога и М.Рыклин. Безусловно, как и в отношении первого
издания, я благодарен за поддержку со стороны В.Аршинова, Л.Богорада,
С.Свирской, чье сочувствие и участие безусловно облегчали работу над переводом.
________
4 Ж.Делёз, Представление Захер-Мазоха, с. 191.






Предисловие (от Льюиса Кэррола к стоикам)
Произведения Кэррола всегда ориентированы на то, чтобы доставить удовольствие
читателю: детские книжки или, скорее, книжки для маленьких девочек;
восхитительные странные эзотерические слова; шифры и расшифровки; рисунки и
фотографии; основательное психоаналитическое содержание; логический формализм и
лингвистические примеры. Но сверх и помимо простого удовольствия здесь
присутствует что-то еще: игра смысла и нонсенса, некий хаос-космос.
Бракосочетание между языком и бессознательным - уже нечто свершившееся. Оно
празднуется на все лады. А коль скоро это так, то необходимо еще раз исследовать
подлинную природу такого союза в работах Кэррола: с чем еще связан этот брак, и
в чем же, собственно, заключается то, что, благодаря Кэрролу, здесь празднуется?

В этой книге мы предлагаем серию парадоксов, образующих теорию смысла. Легко
объяснить, почему такая теория неотделима от парадоксов: смысл - это
несуществующая сущность, он поддерживает крайне специфические отношения с
нонсенсом. Мы отводим особое место Кэрролу именно потому, что он предоставил
первый крупный отчет, первую великую мизансцену парадоксов смысла - иногда
собирая, иногда обновляя, иногда изобретая, иногда препарируя их. Мы отводим
особое место стоикам потому, что они стали зачинателями нового образа философа,
порывающего с досократиками, с сократической философией и с платонизмом. Этот
новый образ весьма близок к парадоксальной конституции теории смысла. Значит,
каждой серии соответствуют фигуры
13 ЛОГИКА СМЫСЛА
не только исторические, но также топологические и логические. Будто на чистой
поверхности, определенные точки одной фигуры каждой серии отсылают к точкам
другой фигуры: целая совокупность созвездий-проблем с соответствующими
действиями, историями и местами - некое сложное место, некая "история с
узелками". Предлагаемая читателю книга - это попытка написать роман,
одновременно логический и психоаналический.
В качестве приложения мы предлагаем семь статей, уже опубликованных ранее. Мы
несколько подправили и изменили их, но тема осталась прежней, хотя и развивает
определенные пункты, на которые лишь вкратце указывается в предыдущих сериях (мы
отмечаем каждый раз такую связку в сноске). Статьи следующие: 1) "Низвержение
платонизма", Revue de metaphysique et de morale, 1967; 2) "Лукреций и
натурализм". Etudes philosophiques, 1961; 3) "Клоссовски и тела-язык". Critique,
1965; 4) "Теория другого" (Мишель Турнье), Critique, 1967; 5) "Введение к
Человеку-зверю Золя", Cercle precieux du livre, 1967.



Первая серия парадоксов: чистое становление
В "Алисе в Стране Чудес" и "Алисе в Зазеркалье" речь идет о категории очень
специфических вещей: о событиях, чистых событиях. Когда я говорю: "Алиса
увеличивается", - я полагаю, что она становится больше, чем была. Но также
верно, что она становится меньше, чем сейчас. Конечно, она не может быть больше
и меньше в одно и то же время. Сейчас она больше, до того была меньше. Но она
становится больше, чем была, и меньше, чем стала, в один и тот же момент. В этом
суть одновременности становления, основная черта которого - ускользнуть от
настоящего. Именно из-за такого ускользания от настоящего становление не терпит
никакого разделения или различения на до и после, на прошлое и будущее.