И именно здравый смысл царствует в философии представления. Давайте
же извратим здравый смысл и позволим мысли разыгрываться по ту сторону
упорядоченной таблицы сходств; тогда она проявится как вертикальное измерение
интен-сивностей, поскольку интенсивность, еще до ее градуирования
представлением, является в себе чистым различием: различием, которое
перемещается и повторяется, которое сжимается и расширяется; сингулярная точка,
которая сжимает и замедляет неограниченные повторения в заостренное событие.
Надо дать состояться мысли как интенсивной иррегулярности - дезинтеграция
субъекта.
И последнее соображение по поводу таблицы представления. Точка пересечения осей
- это точка совершенного сходства, и отсюда начинается шкала различий как
459 ЛОГИКА СМЫСЛА
множества уменьшающихся сходств, маркированных тождеств: различия возникают
тогда, когда представление может лишь частично представить то, что было прежде
наличным, когда тест опознавания сорван. Чтобы вещь была иной, она прежде всего
уже не должна быть той же самой; и именно на таком отрицательном основании -
поверх той теневой части, которая ограничивает то же самое, - артикулируются
противоположные предикаты. В философии представления отношение двух предикатов -
таких, например, как красное и зеленое - является просто высшим уровнем сложной
структуры: противоречие между красным и не-красным (опирающееся на модель бытия
и не-бытия) действует только на низшем уровне; не-тождественность красного и
зеленого (на основе негативного теста распознавания) располагается выше; а это в
конце концов ведет к исключительному положению красного и зеленого (в той
таблице, где род цвета специфицирован). Таким образом, в третий раз - но еще
более радикальным образом - различие прочно держится внутри оппозициональной,
негативной и противоречивой системы. Чтобы различие существовало, необходимо
разделить "то же самое" посредством противоречия, ограничить его бесконечное
тождество посредством не-бытия, трансформировать его позитивность, которая
действует без определенных ограничений, посредством отрицания. При приоритете
подобия, различие может возникать только благодаря такому посредничеству. Что
касается повторения, то оно осуществляется именно в той точке, где едва начатое
опосредование замыкается само на себя; когда, вместо того, чтобы сказать "нет",
повторение дважды произносит одно и то же "да", когда оно постоянно возвращается
в одно и то же положение вместо того, чтобы распределять оппозиции внутри
системы конечных элементов. Повторение обманывает слабость подобия в тот момент,
когда оно [повторение] больше не может отрицать себя в ином, когда оно не может
больше обрести себя в ином. Повторение - одновременно будучи чистой
экстериорностью и чистой фигурой происхождения - превращается во внутреннюю
слабость, дефицит конечного, в своего рода заикание негативного: невроз диа-
460 ДОПОЛНЕНИЕ
лектики. Ведь философия держала курс именно на диалектику.
Но как это вышло, что нам не удалось разглядеть в Гегеле философа величайших, а
в Лейбнице - наименьших различий? На самом деле диалектика не освобождает
различий; напротив, она гарантирует, что их всегда можно вновь посадить на цепь.
Диалектическая суверенность подобия состоит в том, что оно позволяет различиям
существовать, но всегда только под властью негативного, как инстанции не-бытия.
Они могут создавать впечатление успешного низложения Другого, но противоречие
исподволь содействует спасению тождеств. Нужно ли напоминать о неизменном
педагогическом источнике диалектики? Ритуал, в котором она активируется, который
вызывает бесконечное возрождение апории бытия и не-бытия, - это смиренное
школьное упражнение в вопрошании, фиктивный диалог между учениками: "Это
красное. Нет, не красное. Сейчас светло. Нет, теперь темно. В сумерках
октябрьского неба сова Минервы летит над самой землей: "Записывай это,
записывай, - ухает она, - завтра утром мрак исчезнет"".
Освобождение различия требует мышления без противоречий, без диалектики, без
отрицания; мышления, которое признает расхождение; утверждающего мышления, чьим
инструментом служит дизъюнкция; мышления многообразия - номадической и
рассеянной множественности, которая не ограничена и не скована принуждениями
подобия; мышления, которое не подчиняется педагогической модели (жульничеству
готовых ответов), но которое атакует неразрешимые проблемы - то есть мышления,
обращенного к многообразию особых точек, которые меняют место, как только мы
отмечаем их положение, и которые упорствуют и пребывают в игре повторений. Вовсе
не будучи неполным и затемненным образом Идеи, вечно хранящей наши ответы в
некой высшей сфере, проблема заключается в самой идее, или, скорее, Идея
существует только в форме проблемы: особая множественность, которую, однако,
упорно не замечают и которая непрестанно порождает вопрошание.